Крепь

– Хорошо вам, мусульманинам, женок можно заводить, сколько мошна позволяет! – в свою очередь поддержал его идею Тарас, и оба принялись выводить застрявшие в зарослях подводы на проселок, выстраивая одну за одной и увязывая друг за другом, словно караван верблюдов. Умный пес тут же принялся помогать им следить за порядком. Дело оказалось чрезвычайно утомительным, и вскоре они снова приложились к ведру с водкой. Амир сделал это, не вылезая из седла – верхом он, ловко орудуя плеткой, собрал в один табун большинство волов. Американским ковбоям можно было бы у него поучиться.

– Хорошо вам, и горелку не запрещается пить, только вино… – вернулся к прежней теме Тарас, сидя на подводе, которую они определили в головные. – А ты знаешь, что на этой бочке, из которой мы сейчас угощались, написано? «Хлебное вино»!

На Амира эта новость произвела сильное впечатление. Его лицо буквально заклинило с искривившимся после выпитого выражением, а ведро вывалилось у него из рук на землю, Тарасу не хватило сноровки, чтобы поймать его на лету.

– Врешь, баламут, ты читать не умеешь! – прошипел Амир, продолжая морщиться.

– А вот и не вру! Москали всегда так горелку называют! – обиженно сказал Тарас, поднимая ведро с земли и оценивая, сколько водки в нем еще не расплескалось. В эту минуту рядом с ведром рухнул на землю, будто мешок, и сам Амир.

– Это он, татарин, с непривычки, – пояснил своему новому другу – рыжему псу – Тарас, убедившись, что Амир дышит, причем, достаточно равномерно, с похрапыванием. Тарасу пришлось положить остаток сил на то, чтобы погрузить его в подводу. Уже не проверяя, все ли подводы увязаны в поезд, Тарас решил трогаться, чтобы добраться в Раков до темна, а уже тогда, под покровом ночи, завершить сделку.

– В какой же стороне той Амир показывал Раков? Жаль, что поснул, он же, хитрый татарин, дорогу чует, будто кошка! – продолжал разговаривать то ли с собакой, то ли сам с собой Тарас. – Кажись, туда. Главное, на гостинец не выходить, проселками. Ты, рыжий, давай, гони за мной волов.

Обоз, непонятно кем управляемый, будто летучий голландец, нащупав парусами слабый ветер, тронулся с места. Солнце садилось по правому борту подвод, следовательно, направление было выбрано верно: туда, куда завещал Амир.

Однако уехал этот несущий кому-то много-много радости и спотыкающийся на каждом шагу караван недалеко – саженей на пятьсот. Он остановился, когда навстречу ему выехали и окружили со всех сторон всадники числом даже превосходившие поголовье волов, бывших под началом у Тараса. Впрочем, количество кавалеристов в окосевших и часто заморгавших с полудремы глазах Тараса могло выглядеть и преувеличенным. Но то, что это не те всадники, которых они с Амиром видели утром, он сумел определить. Те, утрешние, были в зеленом, в меховых шапках с красными шлыками, а эти – в темно-синем, в шапках с верхом четырьмя углами, и у каждого была длинная пика, упиравшаяся в стремя. Один уже воспользовался своей, чтобы подцепить холст, прикрывающий бочки, и посмотреть, что под ним. И еще на шапках у этих были орлы, а сколько у тех орлов голов, Тарасу различить было уже трудно, но сразу показалось, что две. Или даже три. Таким образом, он не сомневался, что перед ним русские, которые вспомнили про свой богатый обоз и отправили его искать целый отряд. Тарасу, конечно, было невдомек, что в уже упомянутую легкую бригаду Пажоля (которой предстояло через два дня первой вступить в Минск) входили два полка: второй французский конноегерский и девятый польский уланский, их униформа, разумеется, была разной.

Тарас, конечно, мог бы попытаться незаметно улизнуть – густой кустарник был всего в полуметре от подводы, в которой он сидел – но как же Амир? Спит мертвецким сном, да еще с этой своей дурацкой саблей. Не бросать же друга расхлебывать кашу, которую заварили вместе! И Тарас решил призвать на помощь свою смекалку, хоть в ту минуту это было уже очень нелегко. Он решил, что лучше все объяснить, не дожидаясь вопросов.

– Дай вам Бог здоровьечка! – обрадованно заговорил он, стараясь, чтобы язык не слишком заплетался. – Насилу вас, хлопцы, дождался, все думал, куда же вы подевались? Все ваше, как есть, целехонько, все для вас сберегли, сховали тут… Кабы не мы с другом, глядишь, жиды все бы к утру растащили… Только уж вы извольте мне квитанцию выдать, все чин по чину…

– Кто ты есть? – спросил его красивый молодой суб-лейтенант с тонкими закрученными усами. Отвечать правду в этой ситуации казалось Тарасу неразумным. Смекалка подсказала ему, что нужно врать, заодно объясняя, почему Амир при оружии.

– Шляхтичи мы, – ответил он, неловко подбоченившись, и вспоминая фамилии соседей пана Константина, но вспомнил только одну, вторую пришлось придумать. – Богуш и Мурзаковский. Все разбежались, а мы, вот, что могли, схоронили, вам передать. Одно ведро только разлилось, рыжий собака виноват…

– Маешь документ? – продолжал допрос красавчик.

– А як же ж? – ответил Тарас, важно надув губы, и действительно извлек из-под свитки бумагу с гербовой печатью, ту, что выписали ему в Вильно.