Красавица и чудовища

Я впилась пальцами в одеяло, когда почувствовала прикосновения его языка между моих ног. Эдвард раскрыл меня пальцами и подразнил кончиком языка, заставляя глухо стонать и подрагивать от каждого случайного прикосновения к клитору.

Он вогнал свой язык так глубоко в меня, лаская при этом пальцами, что я выгнула спину дугой, как кошка. Широко распахнула глаза, чувствуя приближение быстрого оргазма, но тогда же наткнулась на ледяной взгляд синих глаз, который подействовал на меня как ведро со льдом.

Я затряслась всем телом, не в силах ни зажмуриться, ни отвести глаза. Медведь трахал меня языком, пока его пальцы, как и всегда, дразнили клитор быстро-быстро. Такая поза не оставляла других вариантов. А я была слишком возбуждена — сторонним наблюдением, острыми ощущениями на грани, затянувшимся воздержанием.

Взгляд Ворона был практически осязаем — с голодной яростью он скользил по моей задранной кверху заднице и голым бедрам. Ворон не шелохнулся. Так и стоял в дверях моей спальни. И просто смотрел на то, как Медведь после того, как я кончила, стянул с себя белье вместе с джинсами и стал входить в меня. Бережно, аккуратно, широко раздвинув мои ноги.

Я не выдержала первой.

— Уильям… — выдохнула я, и почувствовала, как Медведь остановился.

Обернулся. Но Ворона уже не было.

— Он был там, — прошептала я, поднимаясь на кровати. — Он стоял там и смотрел, а потом просто ушел. Что это значит, Эдвард? Я опять его потеряла?

— Не знаю, малышка, — Эдвард вытер мои слезы, которые катились градом, сел на кровать. — Но судя по всему, тебе он нужен больше, чем я.

— Нет, — тряхнула я волосами. — Это не так.

Я приподнялась и рукой направила его все еще влажный член снова в себя. Медленно опустилась сверху, царапая его плечи. Руки Эдварда легли мне на бедра, и он стал аккуратно меня приподнимать, насаживая на свой внушительный размер. Я задыхалась от удовольствия, дрожала вместе с ним, потому что только чудом он сдерживался, чтобы не начать вбиваться в меня на полной скорости. А я чувствовала, что он хотел именно этого.

— Быстрее, — прошептала я. — Сделай это, как ты хочешь.

— Тебе будет больно, — предупредил он.

Мне уже было больно, но не от секса — от того, что Ворон ушел, и я хотела заставить себя перестать думать об этом.

— Трахни меня, как следует, Эдвард. Сейчас мне это нужно.

Тогда он поднялся с кровати, перехватив мои бедра, сделал несколько шагов, спиной вжимая в стену.

— Хорошенько держись за меня, — прошептал он мне в губы.

И стал вбиваться, брать меня на полную длину. И очень скоро я получила то, что хотела — забыла обо всем на свете, кроме острого, темного, порочного, как летняя ночь, удовольствия.

Глава 32. Кейт

Первый выстрел.

Я начинаю дергать ручку машины, пытаясь выбраться. От ужаса пальцы немеют, отчего мне не сразу все-таки удается выбраться наружу, ведь мама не заблокировала двери, когда убежала за Чарльзом. На всякий случай.

Вырвавшись наружу, я несусь по темной чернильной улице так быстро, что у меня горят легкие. Делаю самые большие шаги, чтобы успеть, хотя прекрасно знаю, что это повторяющийся, мать его, кошмар. Здесь не бывает иначе. Он всегда один и тот же. И все равно надеюсь, что успею.

И тогда же звучат…

Второй и третий выстрелы.

Они всегда действуют на меня так, как будто я натыкаюсь на невидимую стену. Я уже знаю, что бежать не нужно. Что все кончено. Но ноги продолжают нести меня вперед.

Хватаюсь за кирпичную стену подворотни, чтобы сделать резкий поворот. Легкие тут же наполняются тошнотворным запахом крови, и в то же мгновение я начинаю кричать. Обычно.

Но теперь полотно кошмара безвозвратно изменилось. И за секунду до крика, и за две до того, как я увижу два окровавленных тела на полу, я снова смотрю на тупиковую кирпичную стену впереди себя.

И вижу светлое пятно, для которого мое появление такая же неожиданность, как и то, что пятнадцать минут назад тут появилась моя мама. Вижу, как этот человек вздрагивает и оборачивается, сморит на меня, но после принимает решение не стрелять. И исчезает по ту сторону стены.

Кошмар внезапно задваивается, как картинка в старом кино. Я четко вижу себя, взрослую, полуголую, и в то же время ту девочку с розовыми волосами, чей мир с ее долгим криком боли рушится к чертям. Нас разделяют семь долгих лет, во время которых именно ненависть была для меня топливом, благодаря которому я жила.

Семь долгих лет я мечтала о том, как однажды всажу всю обойму в убийцу моих брата и матери. Жила мыслью, что однажды убийца встанет передо мной на колени. Ради этого я очутилась там, где очутилась. И сделала то, что сделала.

Но именно мысли об Эдварде и Уильяме помогают мне теперь справиться с ужасом повторяющегося кошмара. Я видела его, должно быть, сотни раз. Но только с ними действительно вспомнила что-то стоящее. И не намерена это упускать из виду.

И пока девочка с розовыми волосами кричит до хрипоты, другая — с темными волосами стоит и считает секунды, которые проходят до момента, как к девочке подлетает очень запыхавшаяся женщина.