Красавица и чудовища

Терпкий мускусный вкус отзывается в теле крепнущим удовольствием. Грудь покалывает от возбуждения, и я только сильнее стискиваю бедра, стоя перед ним на коленях, чтобы унять свои потребности.

Еще в столовой, после выходки с тортом и фальшивым днем рождения, Ворон снова бросился воздвигать между мной и собой стены, которым позавидовали бы средневековые крепости, а своим уходом из спальни сделал окончательный выбор. Но для моего дальнейшего плана мне нужны они оба, и я хочу, чтобы Ворон сделал выбор в мою пользу сегодня. А не завтра, когда я расскажу им всю правду. Может быть, я действую нечестно, но других и более действенных методов, чем этот, я не знаю.

Не собираюсь останавливаться до тех пор, пока Ворон не капитулирует, а поэтому с двойным старанием веду языком, обводя впадинки горячей плоти, пока мои пальцы скользят по обвитому тугими венками члену Медведя.

Я все равно принимаю его не так глубоко, как это возможно. Но уже приноровилась к его рукам в моих волосах, и вовремя расслабляю горло, когда он берет бразды правления на себя и делает несколько очень глубоких толчков, держа меня за затылок.

Из глаз рефлекторно текут слезы, по подбородку слюна, но я знаю, что в этот момент даже в таком виде в целом свете для того мужчины, перед кем я стою на коленях, нет женщины прекрасней. А власть над мужчиной пьянит и окрыляет, толкает на безрассудства, позволяя делать то, на что ни с одним другим я бы не решилась.

Медведь хрипло стонет и снова, едва разборчиво, велит расслабить горло, после чего делает несколько очень глубоких быстрых толчков. Головка его члена становится еще больше, и сама я могу только немного обхватить ее губами, что я и делаю, дразня языком чувствительную впадинку в центре. И тогда же терпкая вязкая жидкость выстреливает, заполняя мой рот, а Медведь стонет громче.

Я успеваю подумать о том, что проиграла, и у меня нет других вариантов, как убедить Ворона не отталкивать меня, но тогда же слышу со стороны дивана:

— Черт возьми! С меня достаточно смотреть на вас двоих со стороны! Неси ее сюда, Медведь, и пусть пеняет на себя, если я не буду таким же нежным, как в тот первый раз!

* * *

— Берегись. Твоя взяла, — шепчет Медведь, подхватывая меня на руки.

Взвизгнув от неожиданности, хватаюсь за его плечи, а Медведь в два шага доносит меня до дивана. По телу проносится мелкая дрожь от кипящего в крови возбуждения, и я заворожено слежу за тем, как Ворон принимается раздеваться.

Сорвав с себя одежду, Ворон опускается рядом. Мне страшно, что он снова прибегнет к тому яростному сексу, как в тот вечер, свидетелем которого стал дядя Бенджамин.

Он смотрит на меня, ведя рукой по собственному возбужденному члену, словно прикидывая, в какой позе лучше всего оттрахать меня за ложь и наглость.

И в какой-то миг мне действительно становится страшно, но в его глазах я вдруг вижу столько нежности, что понимаю, бояться нечего. Он может говорить, что угодно, по-прежнему стараясь держать между нами дистанцию. Но я сделала свой выбор еще семь лет назад и не собираюсь от него отказываться теперь. А Ворон остался в душе тем самым Уильямом, который никогда не причинит мне вреда.

— Оседлай меня, — наконец-то говорит он.

Приподнимаюсь на колени, но Ворон останавливает меня.

— Нет. Спиной ко мне.

Ясно, снова никаких поцелуев и объятий.

Делаю, как он говорит, ведь ничего другого не остается. Замираю, стоя к нему спиной, и Ворон, положив руки мне на бедра, рывком насаживает меня на себя, погружаясь целиком.

Меня выгибает от такого правильного наслаждения, когда он, впившись в мои бедра так, что потом там останутся синяки, принимается трахать меня быстро, глубоко и сильно. Возможно, мне действительно не стоило играть с огнем.

Эмоции Ворона бьют через край, он управляет мною, как какой-то куклой, совсем не думая в этот момент о моем наслаждении. Но тогда же Медведь садится рядом и касается моего клитора пальцем.

И мир снова взрывается яркими красками.

— О боже… — я едва могу говорить, когда мои ощущения удваиваются.

В этот раз Медведь ласкает меня непривычно медленно, фактически просто держит свою руку, чтобы при каждом резком толчке Ворона, я терлась об нее, множа свое удовольствие. Именно в этом я нуждалась, и именно на это рассчитывал Ворон, когда просил сесть меня спиной к себе.

Если еще минуту назад я мечтала о том, как бы прекратить это, то теперь мои чувства совсем противоположные:

— Еще!… Да!

Ворон с первобытной яростью насаживает меня снова и снова на свой член, и это было бы даже больно, если бы не пальцы Медведя. И снова голодный темный взгляд, которым он почти ощутимо ласкает мое тело.

В какой-то момент он не выдерживает и снова зарывается руками в волосы, поворачивая меня к себе. Его пальцы продолжают все также порхать между моими ногами, а Ворон движется еще быстрее.