Красавица и чудовища

Он ведет пальцами между моих ног и сдавленно стонет, когда вводит сразу два пальца в меня.

— Черт… Ты прав, Ворон.

Ворон с кривой усмешкой целует меня в губы, перехватив за подбородок.

— Раздвинь немного ноги и расслабься, — шепчет он. — Позволь Медведю войти.

Я кусаю губы и киваю. Пальцы Медведя движутся во мне с невероятно порочным, хлюпающим звуком, от которого мне хочется сквозь землю провалиться.

— Все нормально. Ты хочешь нас, — шепчет Ворон, читая мои эмоции. — И для нас это лучшие звуки в целом мире.

Слышу знакомый шелест фольги, а после Медведь убирает пальцы, чтобы прикоснуться ко мне своим членом. Он давит другой рукой мне на поясницу, вынуждая прогнуться перед ним еще более вызывающе. Ворон снова берет мое лицо в руки и целует, отвлекая от томительного ожидания.

Медведь начинает погружаться. И тут же начинает сдавленно материться.

Даже, несмотря на возбуждение и капли смазки, которые текут по моим бедрам, невероятное давление и размеры его члена все-таки причиняют боль — я ахаю и вздрагиваю, но именно Ворон удерживает меня на месте. Медведь замирает.

Я должна довериться. Расслабиться. Одно неправильное слово или жест, и Медведь остановится. Но если он не сделает этого сейчас, не факт, что решится еще раз потом.

Я закрываю глаза и целую Ворона, еще немного шире раздвигая ноги. Медведь придерживает меня одной рукой, чтобы я не упала, второй направляя свой член в меня.

Он входит медленно, растягивая меня под себя, позволяя привыкнуть к размерам. И делает такие же легкие движения обратно, задевая при этом какие-то совсем иные и очень чувствительные точки в моем теле.

Я задыхаюсь от сильного напора, от запредельного ощущения и громко ахаю, когда палец Медведя перемещается с моего живота, на клитор. Он поглаживает меня очень аккуратно, но этого достаточно, чтобы я начала двигаться сама, пытаясь увеличить трение о его руку.

И тогда Медведь погружается целиком.

Или мне так кажется, не знаю.

Я царапаю ногтями Ворона, на котором уже почти лежу грудью. Я задыхаюсь и захлебываюсь стонами. Медведь ни на минуту не прекращает медленно ласкать меня, не давая, впрочем, кончить быстро.

Он делает круговое движение бедрами, и у меня разве что искры из глаз не сыпятся от удовольствия. Я абсолютно теряю контроль над телом, которое теперь живет собственной жизнью.

Кажется, я рычу и даже сама подаюсь к нему бедрами. Слышу, как множатся эти порочно-сладкие влажные звуки, и шлепки его бедер о мои ягодицы.

Медведь теперь легко скользит во мне, при этом не стесняясь собственных стонов, и от низкого мужского рычания, от его ласкающей меня руки, от члена внутри себя, и Ворона, который гладит меня все это время, я наконец-то кончаю с такой силой, что даже по ногам вдруг течет, а кровать под моими коленями внезапно становится мокрой. Все мое тело сжимается и пульсирует в долгожданном оргазме, а горло саднит от криков, когда я падаю на грудь Ворона.

Тянусь к его губам и целую рваным, быстрым поцелуем. Рядом рушится Медведь, тянется к моим губам, а после я снова отключаюсь в переплетении рук и ног.

И впервые кошмары оставляют меня в покое.

Глава 27. Кейт

В прошлый раз люди клана жили тут же, в одном с нами доме, только в другом крыле. Возможно, причина была в том, что мы были в городе. Сейчас мы в пригороде, и парни начинают прибывать только к вечеру следующего дня.

Шумные мотоциклы ревут во дворе, пугая округу, но уверена, никто из соседей и слова кривого им не скажет. С первыми гонщиками приходят первые новости — Белласта продолжает атаковать клан Ворона и Медведя.

Парни велели мне сидеть в спальне, но это выше моих сил. Одежду мне уже доставили, так что я с радостью еще раз приняла быстрый душ и надела долгожданные трусики. Одну из пар джинсов, выбранных онлайн и футболку.

— Куда? — рявкнул Цербер, выплывая из темноты второго этажа.

Ну конечно. Глупо было надеяться, что они оставили меня совсем без охраны. Или вдруг начали доверять.

— Скучно.

— Да неужели? — Цербер вскидывает бровь, и я чувствую, как заливаюсь румянцем.

Он был поблизости, такая у него обязанность. Так что наверняка он все слышал. Или почти все. Но какая разница, ведь я не была тихой.

— Ну правда, хватит держать меня взаперти. Пойдем со мной. Тут должны быть хотя бы книги. Не прошу телевизор или телефон, хотя бы какой-нибудь роман. Можно?

— Только быстро, — выдает после секундного замешательства амбал. — И не показывайся никому на глаза.

С первого этажа доносится гул хриплых мужских голосов. Смеха нет — и это очень плохой знак.

— Обещаю.

Мы идем по скрипучим половицам, мимо стен с выцветшими обоями, и я вдруг замираю перед старинной рамкой и утратившей яркость фотографией. Сердце пропускает удар. Вытираю слой пыли, чтобы лучше разглядеть лица мальчишек на снимке. Они играют в американский футбол на заднем дворе какого-то дома. Неужели этого самого?

Вглядываюсь в лучистые улыбки, взъерошенные темные и светлые макушки. На графин с лимонадом вдалеке под тенью дерева.

Это не просто заброшенный дом, отобранный у мертвых владельцев. Этот дом когда-то принадлежал семье Медведя.