Полиция извлекла его пулю из кирпичной стены. А после раздались два метких выстрела. Один отнял жизнь моей мамы, другой — Чарльза.
В каждом моем кошмаре всегда сначала звучит выстрел Чарльза, а после два других. В моих заевших, как старая пластинка, кошмарах выстрелы настегают меня в тот самый момент, когда я, выбравшись из машины, уже бегу по улице к темной подворотне.
Ведь я хорошо знаю, что счет идет на секунды.
Кошмары всегда начинаются с того, что я в панике пытаюсь выбраться из машины, в которой мама оставила меня одну, а сама ушла за братом.
Мама действительно выбежала из машины, как только припарковалась неподалеку от темного переулка, в котором скрылся Чарльз. Она хотела остановить его, но на деле только все испортила.
Полиция посчитала, что тех людей, с кем был Чарльз, очень напрягло внезапное появление моей мамы. Другой версией было, что Чарльз хотел завязать, но боялся угроз и преследований, иначе не стал бы брать с собой оружие. И тем вечером встречался со своим куратором, а тому не нужны были лишние свидетели.
Так или иначе, мама не должна была там появляться. И своим выстрелом Чарльз всего лишь пытался спасти их обоих, показать, что он тоже не лыком сшит. Может быть, он просил позволить им просто уйти, обещал, что никогда не расскажет полиции о том, что знал.
Но ничего не вышло.
Кто-то оказался быстрее. Хладнокровнее.
И даже успел нажать на курок дважды.
Очень быстро. Очень метко.
Этот человек определенно умел обращаться с оружием.
Сидевшие на наркоте люди не отличаются такой скоростью реакции., а еще такой завидной меткостью. Мама с братом были убиты выстрелами в голову. Четко, быстро, без промедлений.
Учитывая это, полиция даже предположила, что убийц было двое. Но других данных не было, и эта версия осталась лишь одним из предположений.
Вся известная мне информация была итогом долгого полицейского расследования и предполагаемой реконструкцией событий на основе материалов дела. И того, что после смогла ради меня узнать Майя Канингем.
Практически все, что было со мной тем вечером, когда в реальности после раздавшихся выстрелов я наконец-то выбралась из машины, в которой меня оставила мама, и добежала до подворотни, я знаю только из показаний Майи, которые она давала полиции.
Она спасла меня. В буквальном смысле.
По счастливой случайности Майя Канингем была на задании неподалеку, когда услышала стрельбу. Это было настолько же обыденным делом в том районе, как ощущать запах чеснока в греческой общине, но спустя мгновение после выстрела раздался крик, от которого, как говорила Майя, у нее волосы встали дыбом.
Я не помню, как кричала. Не помню, как трясла маму и Чарльза, умоляя их открыть глаза. Я почти ничего не помню с момента, когда все-таки зашла в ту подворотню, и в нос ударил металлический привкус свежей крови.
Из-за меня Майя пробежала на рекордной скорости, как она говорила, разделявшие нас кварталы, потому что поняла, что не может оставаться в стороне.
Она вытащила меня из той подворотни, потому что я не знаю, что было бы со мной, останься я наедине с двумя еще не остывшими телами минутой дольше.
Именно Майя Канингем вызвала полицию и не отпускала меня, потому что я цеплялась за нее, как за единственную вещь, способную удержать меня в сознании. Без нее я выла, плакала и бросалась на каждого, кто пытался заговорить со мной о той ночи.
После года борьбы с органами опеки, накануне моего пятнадцатилетия, Майя наконец-то получила официальное право заботиться обо мне. И поставив передо мной торт без свечей, она объяснила, кем на самом деле для города Чикаго были парни, с которыми дружил мой брат. И почему их визит к нам домой стал приговором для Чарльза тем же вечером. А оружие, которое они ему вручили, всего лишь уловкой.
Она изложила мне неофициальную версию, перед которой было бессильно правосудие. Рассказала мне о том, с какой жестокостью расправляются на этих улицах с теми, кто слишком много знает. И кто вдруг идет на попятную. И что все было грамотно обставлено, чтобы полиция решила, что это просто сдали нервы у какого-то наркомана. Такие люди умеют выходить сухими из воды.
А после рассказала, как Ворон получил власть над кланом. В автомобиль его отца прямо на улицах Чикаго выстрелили из ракетной установки, которой глушат по танкам, а после горящий остов еще и расстреляли из автоматов, чтобы никто точно не смог уцелеть. Совершивших это так и не нашли. Но поговаривают, что Ворон всегда недолюбливал отца.
— Разве ты не понимаешь, на что способен человек, который убил собственного отца ради власти, Кейт? — сказала тогда Майя. — Мне жаль, но твой брат никогда не был им другом. У таких, как они, просто нет понятия о дружбе. Чарльз был доверчивым добрым парнем из хорошей семьи, и ты говоришь, что он хотел завязать с этим.
— Зачем же они дали ему пистолет?
— Чтобы у них был повод убить его.