Красавица и чудовища

Сейчас я сижу голая и от возбуждения практически ерзаю на этом стуле, широко разведя ноги. Им наверняка прекрасно видно, насколько сильно я возбуждена. Но я совершенно не могу сейчас думать о том, как выгляжу со стороны. Я растворяюсь в их наслаждении, и, выпустив изо рта член Медведя, принимаюсь ласкать его ладонью, а сама, широко раскрыв рот, смотрю на Ворона и вбираю его так глубоко, как только могу.

У него закатываются глаза, а еще он сильнее впивается ладонью в мое плечо.

В этот момент Медведь неожиданно опускается передо мной на колени. Обхватив меня за бедра, подтягивает к самому краю стула и забрасывает мои ноги себе на плечи.

— Не отвлекайся, крошка, — говорит он.

Меня прошивает словно от удара током, когда его язык принимается вычерчивать восьмерки вокруг моего клитора. Я выгибаюсь дугой на этом стуле, а Медведь успевает подсунуть одну ладонь мне под ягодицы, приподнимая меня для собственного удобства. Другой его палец принимается кружить вокруг входа, отчего я подрагиваю всем телом.

Это помогает. Мои барьеры разрушены, а тормоза отказали. С двойным рвением я набрасываюсь на Ворона. Как только Медведь опустился на колени, Ворон встал сбоку от меня, и теперь это ему нужно двигаться, трахая мой рот, я же только и могу, что помогать ему ладонью. Поза боком не оставляет других вариантов, но мои стоны добавляют острых ощущений, создавая сладкие вибрации.

Ворон делает несколько глубоких толчков, а после шепчет:

— Расслабь горло. Дыши носом.

Он перехватывает мой затылок и проникает еще глубже, раз. Два.

А после перехватывает член ладонью и выплескивается мне на грудь. Горячая сперма обжигает кожу.

Я не успеваю отдышаться, как меня снова накрывает. Я чувствую острые, на грани боли и удовольствия, укусы Медведя, от которых меня начинает потряхивать. Я сильнее стискиваю его голову бедрами, пока он продолжает возносить меня к небесам синхронными движениями рук и языка, и когда добавляет к одному пальцу во мне второй, я взрываюсь в таком сильном оргазме, что стул подо мной ходит ходуном.

Медведь ловит мое возбуждение, а после поднимается с колен, подхватывает на руки, поднимая со стула. И голую, и абсолютно мокрую укладывает прямо на обеденный стол.

— А теперь слушай внимательно, крошка. Помоги мне сделать так, чтобы ты смогла принять меня глубже, чем обычно.

Я с покорностью исполняю все, что он говорит. Оказывается, минет при таких размерах целая эквилибристика, но она того стоит. Я лежу, свесив немного голову со стола, за которым мы только что завтракали, и расслабив горло. Дышу носом. А Медведь впервые погружается в мой рот так глубоко, как ни разу не удавалось до этого.

Со свешенной со стола головой я боюсь глотать, но мне и не приходится. Медведь, кажется, понимает мои страхи без слов и тоже кончает мне на грудь.

А после впервые за все время — он наклоняется и целует меня прямо в губы.

В следующее мгновение Ворон уже вытирает мое тело влажными салфетками, а после подхватывает на руки, потому что после всего я хочу только спать. И вряд ли я бы дошла до кровати сама.

— Поспи, Кейт. Силы тебе понадобятся.

Как маленькая девочка, я даже готова прыгать и хлопать в ладоши, но сейчас сильнее всего я хочу спать. И даже во сне, впервые за семь прошедших лет, я чувствую себя настолько счастливой, какой не ощущала уже давно.

Ворон с тихим вздохом вдруг тоже целует меня в губы.

А после собирается уйти, но я умудряюсь схватить его за руку:

— Не уходи… Уильям…

Не иначе, как решила позвать призрака из прошлого, почти провалившись в сон.

Уже во сне я чувствую, как кровать прогибается, и он устраивается за моей спиной.

А через секунду уже сплю.

Глава 25. Кейт

Чертова дата приближалась.

Она была прошита на моем подсознании, как программный код. Никакие происшествия не могли вытравить ее из моей памяти. Даже не глядя в календарь, я кожей ощущала приближение той самой ночи, которая перевернул мою жизнь с ног на голову. Это как ощущать дыхание смерти, когда подходишь ближе к гробу.

Мой день рождения был все ближе.

Семь лет назад я в последний раз отмечала его с улыбкой и весельем. С тех пор я ненавидела этот праздник.

Как и тех, кто был виновен в этом.

Первым предвестником приближения моего дня рождения были кошмары.

Если остальные ночи мне удавалось сдерживать их, то чем ближе была дата, тем скорее они подступали к горлу, как неумолимая тошнота, и разъедали внутренности, как глоток уксуса.

Первыми возвращались выстрелы. Три чертовых выстрела, которые перечеркнули мою жизнь навсегда.

Как показало расследование полиции, первым выстрелил именно Чарльз. Из того самого пистолета, что ему оставили Уильям и Эдвард. Вероятней всего они отдали оружие ему за мгновение до того, как вернулись в дом, где я собиралась задувать свечи на торте.

Лицензии на оружие у моего брата, естественно, не было, хотя пушка досталась ему «белая». До этой ночи из нее хотя бы никого не убили, судя по номеру, который пробили в полиции. Впрочем, и Чарльз тоже никого убить не смог.