Красавица и чудовища

И по тому, как топорщится полотенце на Вороне, а на Медведе — его штаны в паху, я знаю — это еще не конец.

Глава 24. Кейт

Как только я кончаю, они оба поднимаются на ноги, и в ту же секунду полотенце слетает с бедер Ворона. Он касается своего члена пальцами, которые все еще блестят от моей смазки. И проводит рукой по всей длине, заворожено глядя на мои губы.

Я не могу отвести от него взгляда. Сейчас это больше Уильям, чем Ворон. Тот самый, которого я знала так давно и так недолго. Это знание мешает, делает меня слабой, а еще такой послушной в его руках.

Глядя в его ярко-синие глаза сейчас, я знаю, что он не станет хватать меня за волосы и насаживать на свой член, как делал это в той комнате ночью. Я не понимаю, что изменилось, но то, что их отношение ко мне больше не будет прежним, это однозначно. Иначе не было бы завтрака, блинчиков и кофе на троих. И даже онлайн-шопинга.

Как и этого нежного прикосновения ладони Ворона к моей щеке. Он гладит мое лицо, доходит до губ и выдыхает:

— Как же я хочу твой рот.

Это совсем не похоже на ту ночь на троих, свидетелем которой стал дядя Бенджамин. У меня сердце щемит от восторга. От непонятного счастья. От необъяснимой радости.

Самое поразительное, что после всего, что они сделали сегодня для меня, я тоже хочу доставить им удовольствие. Хотя бы часть, какую только сможет вернуть такая неумеха, как я.

Я перехватываю ладонью основание члена Ворона и провожу языком по гладкой горячей коже. Не могу отвести от него взгляда — Ворон смотрит за каждым моим движением так, как будто я творю магию. Как будто я божество, хотя это он нависает надо мной. Но сейчас в этом нет принуждения и нет властного давления. Сейчас он подчиняется мне и готов принять все, что я могу дать ему.

Неужели этой смене поведения так помогло мое настоящее имя? Неужели дело только в этом?

Я слышу шорох одежды, и понимаю, что Медведь тоже избавился от одежды. Белья на нем, как и всегда, нет. Без всякого стеснения он становится по другую сторону от меня, сам берет мою ладонь и сжимает моей рукой собственный член, давая понять, что не хочет оставаться в стороне.

Я моментально теряюсь.

Сбиваюсь с ритма, каменею.

Я вся вспыхиваю от смущения и, должно быть, вся пунцовая с головы до ног. Двое мужчин полностью обнажены и стоят передо мной, и в их глазах в целом свете сейчас существую только я.

— Все хорошо? — уточняет Медведь. — Я могу уйти.

— Нет! — это вырывается само собой.

Я не хочу без него. Не хочу принадлежать одному. Я справлюсь.

Вижу, как Ворон улыбается одними уголками губ и легко качает головой, и понимаю, что именно это так задело его в тот вечер. Моя реакция на уход Медведя. Он думал, что мне достаточно будет его одного.

Но это не так. Когда-то давно я мечтала о них обоих, даже если они никогда не узнают об этом. И теперь больше всего на свете я хочу, чтобы мои желания исполнились.

Наконец-то. Хотя бы раз.

Я больше не принадлежу себе. Я устала бороться с самой собой и плыть против течения.

И я так устала ненавидеть.

Осмелев, все-таки касаюсь их обеими руками, поочередно глядя на каждого снизу вверх. При этом я не могу усидеть на месте, потому что утихшее возбуждение снова накатывает штормом, грозя снести все оставшиеся нормы морали и чести. С ними все иначе. С ними это всегда будет за гранью общепринятого.

Будет вот так и никак иначе.

Ворон гладит мое плечо, а Медведь ласково ведет пальцами по волосам. Их нежность тараном прошибает воздвигнутые вокруг моего сердца стены. Было проще ненавидеть их, когда они были жестокими. Когда их интересовало только мое тело, а не я сама.

Веду руками синхронно, большими пальцами поглаживая ярко-красные, бордовые головки. У Медведя член все-таки больше и шире, и мне удается лишь кое-как обхватить его одной ладонью. Я вижу разницу теперь, когда они оба находятся вровень с моими губами.

Я окончательно теряю голову от собственной смелости, порочности момента и возбуждения. Моя кровь сейчас густая, как лава в извергающемся вулкане, она испепеляет меня изнутри, толкая на безрассудства.

Здесь никого нет, кроме нас. А для них двоих происходящее в порядке вещей.

Как и для меня, я полагаю.

Рукой я сильнее сжимаю член Ворона, и в то же время наклоняюсь к Медведю и снова делаю это — плюю. Я знаю, что ему это понравилось еще в прошлый раз в машине.

Я позволяю себе хитрую улыбку, а после обвожу языком головку по кругу, как мороженое, размазывая собственные слюни, и слышу, как он сдавленно стонет. О да, ему определенно нравится этот ритуал.

Я всасываю только головку в рот, создавая внутри вакуум.

Медведь глухо и сквозь стиснутые зубы ругается, сильнее впиваясь пальцами мне в волосы. Он делает лишь несколько движений бедрами, сильнее погружаясь в мой рот, но не форсирует события.

Теперь им известно, что у меня ноль опыта. И, кажется, они готовы позволить мне набраться его самой.