Зато все видела Либби. Парисе Камали приходится выживать, рассчитывая только на себя, и каково это – Либби понимала как нельзя хорошо. Если их обеих определяет то, в чем их кинула жизнь, то ей нечего было добавить. Просто Париса дошла до предела, а Либби только встала на путь.
Разница казалась очевидной. Возможно, говорить такое вслух было жестоко, однако Либби в последнее время узнала кое-что о бессердечии, поэтому…
– Я могу создавать новые миры, – сказала она. – У тебя есть только этот.
Вот теперь правда все. Либби оторвала взгляд от чашки кофе, а Париса надела очки. Обе они в этот момент поняли, что разговор окончен.
– Что бы ни случилось дальше, – сказала Париса, устремив на нее непроницаемый взгляд, – это будет твоим крестом.
С этими словами она покинула ресторан и исчезла.
В идеальном мире ничего из сказанного Парисой не возымело бы действия.
Однако Либби жила в старинном поместье, и ее мрачными галлюцинациями преследовали нравоучительные приговоры высокомерных бывших любовников. В тот день лицо Белен слилось с Парисиным, а обвинения перемежались с мысленными образами безжизненных глаз и издевательствами библиотеки.
«В доступе отказано».
Либби ждала, что ей полегчает, если занять себя чем-то полезным, прочитать что-то новое и стоящее. Однако дом будто тоже решил посмеяться над ней, дразнил как живой, словно где-то под его половицами правда билось горячее сердце.
– Если тебе от этого станет легче, – напугав ее, произнес за спиной Гидеон, который складывал книги в коробку, – то мне и дорожное чтиво в бумажной обложке выдают со скрипом.
«Просто ты не посвященный», – чуть не выпалила Либби, и тут ее осенило. Ответ был очевиден и пришел с надменной фигурой в шелковом платье, под медовый блеск сладкого вина в хрустальном бокале: «Да и ты, собственно, тоже».
Бессонница напала, точно проклятье. Либби уже несколько часов пролежала в кровати, хотя не ей одной не спалось. Рядом дернулся Тристан, когда вспыхнул экран телефона. Тристан потянулся за мобильником, и свет выхватил из тьмы его хмурую мину. Тристан набрал ответ.
– Кто это был?
Он удивился тому, что она не спит, затем подался ближе и поцеловал в плечо.
– Варона. Кажется, у нас закончился хумус. – Тристан убрал телефон на тумбочку и повернулся к Либби лицом. – Я отправил его к нашему новому архивариусу, тому, поди, нечем заняться. И потом, они живут в одной комнате.
– М-м. – Либби медленно выдохнула, глядя в потолок. – Мне как-то не по душе, что Гидеон здесь, – спустя секунду призналась она.
Тристан приподнялся на локте и стал легонько выводить пальцем узоры у нее на руке.
– Он же вроде твой друг?
– Бывший. – Она покачала головой. – Тут все… не знаю, сложно. Он будто следит за мной или еще что. Как будто…
Как будто все знает.
Безжизненные глаза. Выброшенная в сторону, неподвижная рука.
«Думаешь, я уже была убийцей, когда вошла в его кабинет?»
Тристан немного помолчал.
– Я же говорил, – произнес он потом, – ты не виновата.
– Виновата. Эту схему не перепаять. – О выборе слов она пожалела практически сразу. Вспомнилась Париса; она смотрела на Либби презрительно и одновременно с жалостью. Или же она просто такой запомнилась? «Тебя перепаяли», – говорил ее взгляд.
– Я ничего и не перепаиваю. Он собирался убить тебя, убить всех нас. Все серьезно, но в тот кабинет ты его не тащила. Он туда сам пришел. Ты не виновата.
– Меня тоже никто ни к чему не принуждал. – И это имело значение, как ничто в последнее время. – Я не сожалею. Я лишь, – она пожала плечами, – принимаю свой крест.
– Несешь его на себе.
– Разве это не одно и то же?
– Не знаю. Разве?
Некоторое время оба молчали.
Тристан со вздохом перевернулся на спину.
– Я свой выбор тоже сделал.
Либби кивнула, хотя Тристан этого не видел.
– Знаю.
– Я выбрал тебя.
– Знаю. – Она не глядя взяла его за руку и поднесла ее к губам. Поцеловала в ладонь и слегка сжала пальцы, как бы пряча в них поцелуй. – Это навсегда останется между нами? – спросила в темноту Либби.
В доме было очень тихо, слышалось только гулкое тиканье часов. За окном шелестели листья, стрекотали в тумане сверчки. Лето стелилось в сторону осени, точно выпростанная мертвая рука.
Тристан прижал Либби к себе, лег к ней лицом. Она видела тысячи проекций завтрашнего дня, которые разыгрывались в точности так же.
– Я понимал, что выбираю, – произнес Тристан.
Либби покачала головой.
– Я не о том спросила.
– Я просто так говорю. Я знаю, что выбрал.
Либби прижалась к его груди, вслушиваясь в биение сердца.
– Почему ты хочешь провести эксперимент? – Осуществить «зловещий заговор». Ох уж этот Нико, его солнечная улыбка… Никак от него не избавиться.
Тристан погладил Либби пальцами по спине.
– А ты почему?
«Я зашла далеко, это не может быть просто так, вот почему. И если сейчас выберу обычную жизнь, то, получается, плюну в лицо каждой жертве, которую принесла. Я заплатила непомерную цену за то, чтобы быть здесь, и пришла пора отвечать за сделанный выбор.
И раз уж мне дана такая сила, то гори оно все синим пламенем».