Кракен

«Ошибка перевода», – прочитала она. Если Ною, Зиусидре, Утнапиштиму или другой такой же фигуре под разными именами велели построить корабль, тогда почему этого не было в Торе? Почему его ковчег не «ония» – «корабль», а «теба» – «ящик»? Потому что его построили не для того, чтобы остаться на плаву на ниспосланных богом волнах, а для того, чтобы опуститься под них. Первая в истории подводная лодка – из гофера, в триста локтей длиной, исследующая новый божий мир. Она паслась на лугах ламинарии. Но избранные войти в водный рай согрешили, и Господь во гневе осушил моря. В этом ландшафте искупления, вне купели, мы теперь и живем, изгнанные из океана.

Содружество Благословленного Потопа молилось о Реставрации воды. Мардж читала об их утопиях, затопленных не в наказание, но в награду: Китеж, Атлантида, Тино Хелиг. Они почитали своих пророков: Кроля и Монтуриоля, Афанасия, Рику Браунинга и отца Джона Кейджа. Они цитировали Балларда и Гарретта Сервисса[59]. Они благодарили за цунами и воспевали таяние сатанистских полярных льдов, глумливо удерживавших воду в неподвижном мраморе. Священным обязательством было летать как можно дальше и чаще, чтобы максимизировать выбросы углерода в атмосферу. И они размещали священных агентов там, где однажды смогут способствовать наводнению.

Отсюда эта маленькая ячейка, работавшая как будто в самой богохульной сфере – защите от потопов. Они выжидали. Блокировали мелкие сопливые приливы и готовились к большому. Когда нахлынет последний шторм, когда с ревом вырвется из хлябей божественный прибой, тогда – вот тогда – они бросят гаечные ключи в шестеренки. А после того как вода накроет улицы, словно на гравюре Хокусаи, Братство Благословленного Потопа наконец заживет в подводном Лондоне своей мечты.

И вот приходит ее сообщение. Сейчас действительно конец света, это известно всем… может быть, думали они, это их конец света.

– Считайте, вам повезло, что до этого момента вас никто не трогал, – сказала Мардж. Выбралась из его хватки. – Я услышала о вас только пару дней назад. Кое-кто сказал, что вы говорите от лица моря. И что, возможно, вы забрали спрута. Вы знаете, о чем я. Мне нужно знать… Тот, кто что-то сделал с этой хреновиной, сделал что-то и с моим мужчиной.

– А ты пробивная, – ответил он. – Не говорю, что за это тебе все прощается, но что-то в тебе есть.

– А я говорил, – сказал второй. – В мире какой-то трындец.

– Не пробивная, – сказала она. – Просто я реально устала, и я любила его. Он был с Билли Хэрроу… Билли Хэрроу, – повторила она снова из-за его реакции. Мужчина повернул голову на толстой шее и глянул на остальных.

– Хэрроу, – сказал он. – Хэрроу? Мне казалось, это он забрал кракена. Так я слышал. Он как бы его пророк. Он ушел с Дейном Парнеллом, когда тот сбежал от кракенистов. С ними и говори. Это они забрали кракена.

– Нет, не они. – Все уставились друг на друга.

– Когда пропал кракен, Дейн сбежал из церкви, чтобы объединиться с Хэрроу, так что, если они как-то связаны с этим твоим парнем…

– Я вам говорю, – ответила она. – Все было не так. Я ничего не знаю о Парнелле – я вообще мало что знаю, – но Билли Хэрроу не брал спрута. Я же с ним пиццу ела. – Тут она усмехнулась: – И я знаю, что это не он. По-моему, он вообще мертв. А если бы он знал, где Леон, он бы мне сказал… – Она осеклась при воспоминании о включающемся-выключающемся фонаре. – Он бы мне сказал, – медленно повторила она. – Если бы мог.

Мужчина скучился со спутниками. Она подождала. Она слышала, как они спорят.

– Вы что думаете, – сказала она внезапно, к собственному удивлению, – я бы вообще с вами общалась, если бы у меня был выбор? – Они моргнули. – Мне все это вообще до лампочки, не нужен мне этот бред, не верю я в вашу хреноту, не хочу жить в затонувшем мире и не хочу, чтобы кальмар стал королем Вселенной, и не хочу влезать в это безумное говно, и даже уже не думаю, что вообще смогу вернуть Леона. Я просто устала, и оказывается… – Она пожала плечами в духе «кто бы знал?». – Оказывается, мне просто нужно знать, что случилось. Хотите сказать, понятия не имеете, что происходит? Тогда на фига вы вообще такие нужны. – Глаза слегка увлажнились – не от подступивших рыданий или слабости, но от ярости.

– С кем бы ты ни разговаривала, – сказал мужчина и замялся. – Они не понимают, что говорят. Мы не представители моря, мы не… Да и как это возможно? Это дезинформация.

– Мне все равно…

– Ага, а мне нет. Люди должны знать. Что-то назревает. Откуда ты все это знаешь? Кто тебе помогает?

– Да никто, господи.

– Я ничем не могу тебе помочь. – Он говорил без мягкости, но и без агрессии. – И я не отвечаю за море, – добавил он с раздраженной аккуратностью. Ей показалось, что этот человек, преданно мечтающий о том, чтобы весь мир покрыла вода, чтобы города человечества заняли угри и водоросли, чтобы затопленные улицы удобрялись телами грешников, довольно неплохой парень.