Кракен

– Так, – резко сказал Бэрон. – Знаете что, констебль? Буду признателен, если мы будем слышать это чуток поменьше.

Коллингсвуд была в ужасе. Ужас она прикрывала развязностью. Смотрела она не на Бэрона, а на свой браслет.

– Нам бы многое не помешало, Коллингсвуд, – сказал Бэрон. – Мы все это знаем. – Он сделал паузу, потом заговорил спокойнее, тыкая в нее пальцем: – И не в последнюю очередь – информация. И этим мы уже занимаемся. Теперь… успокойся и принимайся за работу. Полагаю, твои ищейки уже ищут? Что ж, узнай, что они унюхали. – Он ушел, закрыв дверь достаточно громко, чтобы почти казалось, что он ей хлопнул.

На территории тренировочного колледжа полиции в Хендоне стояла бытовка, где оттачивали свои навыки специалисты из разных ячеек ОПФС. Бытовка носила стыдное прозвище «Хогвартс» среди большинства посетителей, «академия Кэкл»[56] и «Гонт»[57] – среди тех немногих, кто обменивался самодовольными взглядами, когда до остальных не доходило.

До Коллингсвуд не доходило. И плевать. Она была слишком занята тем, что слушала полуотставных колдуний, ведунов и карцистов. «Вы полицейские офицеры – или будете ими, – говорил один из инструкторов, – если только не запорете тренировку». Он был древним и маленьким, морщинистым, как срезанная шкурка с кокоса. Он поглаживал подбородок так, будто говорил, только хорошо подумав. И тоже был развязным, хотя и не в таком стиле, как она. Она обожала за ним наблюдать.

– Ваша работа – ловить преступников. Так? Вам надо знать, что делать. Если вы не знаете, что делать, то надо узнать. Если не можете узнать – придумывайте, черт возьми, на ходу, а потом делайте свою работу. Я понятно объясняю? – Маленький lux ex tenebris[58], сверкавший между пальцами во время речи (конечно же, синий), был славным штрихом.

После всяческой оккультной юриспруденции, много облав и отловов спустя это оборзевшее рвение она всегда считала сутью полицейской работы. Из-за его отсутствия в Билли Хэрроу Коллингсвуд не выносила Билли, хотя он ее и забавлял.

С ушедшим в пятки сердцем Коллингсвуд представила возможность, что Бэрон не знает, что делать. Задумалась об этом. Изучила так осторожно, будто подобрала что-то с пола и пыталась опознать. Офицеры ее обходили – она уже долго простояла на своем месте. Некоторые уже вообще не глядели на нее искоса. «Коллингсвуд, что с нее взять».

Стояла она у диспетчерской, так что оказалась первым офицером ОПФС, который попался на глаза человеку с новостями. Потому именно она распахнула дверь в кабинет Бэрона, где он сидел, сложив руки на груди и хмуро уставившись в компьютер, повисла одной рукой на косяке, как ребенок на шведской стенке, и сказала:

– Ищите и обрящете, босс. На данный момент госпитализирован. Но инфа будет.

День был дерьмовый – сплошь сырой серый воздух и мрачный ветер, раздражающий, как ребенок. Несмотря на это, Мардж все утро провела на улице, в Парке Барьера Темзы. Она плелась под моросью через топиарии в форме волны, мимо миниатюрных футбольных полей. Этим утром она плакала по Леону долго и, казалось, уже в последний раз. Она закончила – но небо как будто еще нет.

Мардж подозревала, что осталась без работы. Начальник был ее другом, но постоянное молчание в ответ на все сообщения наверняка поставило его в безвыходное положение.

Не то чтобы она была не в себе. Не то чтобы она именно зациклилась, увлеклась, сходила с ума, что-то в этом роде. Просто, думала она, она больше ни на чем не могла сконцентрироваться. Это не истерика. Это просто осознание, что Лондон не тот, каким должен быть, осознание, что мир ей врал, что теперь ей нужно знать больше. И по-прежнему нужно знать, что случилось с Леоном.

Не то чтобы он жив. Она знала, что это нелепое мигающее сообщение неисправной лампочки говорило правду.

Что и привело ее сюда, в этот маленький резной садик у оборонной линии реки. Здесь, в условном устье, у промышленных низин Сильвертауна, в воде разлегся Защитный Барьер Темзы, как огромные инопланетные ульи, как пришельцы в серебряных панцирях. Между ними бурлила бурая вода, а под ней, в слизи речного дна, таились десять ворот, готовые подняться.

Путь от пешеходного туннеля в Вулвиче сюда был неблизкий, но у Мардж имелся в распоряжении весь день. Она видела, что из крыш на южном берегу поднимается диспетчерская барьера. Она тыкала в телефон.

Господи Иисусе, какой же депрессивный район, думала она. Добиралась она от аэропорта Лондон-Сити и под рекой, кутаясь в куртку. Она не сверялась с распечатанными указаниями: уже знала их наизусть. Выудить информацию из онлайн-информаторов было трудно, но не так уж трудно. Пришлось канючить и клянчить, но не настолько много, как стоило бы, если спросить ее. Судя по всему, да, это были «тайные» борды, но многие из их участников так и лопались от гордости из-за своих знаний. Сплошное «Я уже сказал слишком много» и «Ты это слышала не от меня».