Кракен

Достойный период времени эти преследователи оставались несолоно хлебавши. В сумерках звучал, как трубящий пердеж, охотничий рожок городской охоты, пока они неслись на своих неортодоксальных скакунах по крышам – отчего местным казалось, что прошел очень короткий и сильный град, – и не могли выследить ни черта. Охотники за головами – почти ковбойского стиля – не смогли загнать цель. Лондонцы плохо спали, потому что в их внутренние ночные земли вторгались безглазые бестии, вынюхивающие по их сексуальным фантазиям и родительским страхам, – сновидческие гончие, что были опаснее всего, когда спали. Они тоже не учуяли добычу.

Охотники передрались. А также не раз насмерть сталкивались с фигурами, которые казались представителями каких-то иных сил; которые приходили и уходили слишком быстро, чтобы можно было их встроить в какую-либо известную политическую схему вещей. Исчезающие, стоит только их увидеть, мужчины и женщины в сопровождении вынюхивающих теней-монстров.

Банды и фрилансеры-одиночки усеяли город обещаниями наград: что угодно за урожай улик. При всей своей внимательности, магических фишках и навыках Дейн не мог противостоять всем обрывкам, мимолетным взглядам, подслушанным словам – всему тому, что сами прохожие даже не регистрируют, но лучший охотник сумеет вычленить из человека, который даже не подозревает, что он в себе хранит; вычленить, сличить и обналичить.

– Я зайду, – сказал Фитч. – Остальным лондонмантам надо меня видеть. И еще теперь надо придумать, как занести его, – он показал на человека, которого подстрелил Билли. – Ты должен меня отпустить, Дейн, – сказал он. – Или хочешь, чтобы они заволновались?

Дейн поднял оружие так, словно не знал, что с ним делать, и заскрипел зубами.

– Ты им веришь? – прошептал Билли.

– Мы не знали, что ты хотел с ним сделать, – добавил Фитч. – Иначе бы уже сказали.

– Мы не знали, можем ли вам доверять, – сказала Сайра. – Знаете, как некоторые мусульмане избавляются от страниц из Корана? Они их сжигают. Это самый святой метод. То, что грядет, хочет сжечь дотла весь мир, начиная со спрута. И оно все еще близко. Мы думали, что это и есть твой план.

– Вы думали, я уничтожу мир? – спросил Дейн.

– Ненамеренно, – сказал Фитч странным успокаивающим тоном. – Случайно. В попытке освободить бога.

Дейн уставился на них.

– Ни хера я сжигать не собираюсь, – ровно сказал он. – Ведите меня к нему.

«И мы расскажем вам, что знаем сами, – подумал Билли. – Что Гризамент еще жив».

– Нужно кое-что подготовить, – сказал Фитч. – Защиту. Дейн, мы можем работать вместе. Мы можем быть на одной стороне. – Теперь он воодушевился. Сколько же он носил это бремя?

– У нас хватает предложений, – сказал Дейн. – С нами все хотят поработать.

– Нам надо о нем узнать, – сказала Сайра. – В этом кракене должно что-то быть. Вот почему нам нужен ты, – сказала она Билли. – Ты мастер спрута. Это идеально. Если мы поймем, что такое с этим спрутом, может, сможем остановить конец света.

– Ты им веришь? – прошептал Билли. Услышал шорох стекла. – Я, кажется, да, Дейн.

Так они вдвоем остались во дворе, пока лондонманты вернулись внутрь – еще несколько часов разыгрывать нормальность.

– А что, если они?.. – сказал Дейн, пока они ждали.

– Что? Сбегут? – спросил Билли. – Они не могут скрыться со всей своей лавочкой. Кому-то расскажут? Последнее, чего они хотят, – чтобы кто-то знал, что они наделали.

– А что, если они?..

– Им нужен я, – сказал Билли.

Они приперли дверь, чтобы фрустрированным курильщикам пришлось поискать другое место.

– Ждите, – сказала им Сайра. – Когда мы здесь закончим – мы пойдем.

За часы небо стемнело.

– Скоро, – сказал Дейн. Как безупречно вовремя, как идеально сглазил: стоило ему сказать, как раздался шорох стекла – в голове у Билли. С шорохом пришло знание. Он встал.

– Кто-то идет, – сказал он.

– Что? – встал Дейн. – Кто?

– Не знаю. – Билли взялся за виски. Какого хрена? – Господи. – С ним уже даже головная боль начала разговаривать. – Я только знаю, что они идут. Кажется, они не знают, где мы. Неточно. Но они близко, и они нам не друзья.

Дейн оглядел двор. Звяк-звяк.

– Они все ближе, – сказал Билли.

– Нельзя им попадаться здесь, – сказал Дейн. – Им нельзя знать, что в этом замешаны лондонманты. Нельзя вести их к богу. – Он схватил кусок арматуры и продрал на стене слова «Мы скоро». Царапинами поверх царапин.

– Вверх, – сказал он. Сложил из ладоней подставку и подкинул Билли обратно на крышу. Они заторопились под надвигающейся ночью, обратно по стокам и пожарным лестницам на нежилых зданиях – на главные улицы города, уже почти опустелые. Хуже не придумаешь – они чуть ли не единственные люди на улице. Каждый фонарь как софит. Билли не слышал за лязгом стекла собственных мыслей.

– Ты слышал? – спросил Дейн. – Как стекло?

Это же больше никто не должен слышать! Времени не было. Уже раздался новый звук. Бегущих ног. Уличные камеры завертелись, погасили огоньки, поотворачивались в разные стороны. Из-за угла вышли люди.