Кошка в сапожках и маркиз Людоед

- Сядьте прямо, барышня Ботэ, и смотрите на судью. Он же ради вас старается. И милорд Огрест так приветливо вам кивает. Конечно, мужчины теряют голову при виде милой мордашки, это всем известно. Но вам всё равно никто не поверит, если вы расскажете обо мне. Потому что для обвинений мало красивого личика. И Робер будет молчать, он так мне предан, глупыш… Кстати, имейте в виду, я не настолько кровожадна, чтобы вас убивать. Он бы просто вас изуродовал. Тогда Ноэль посмотрел бы на вас по-другому.

- Вы – чудовище, - сказала я одними губами, но она поняла, и зашипела, как змея.

- А вы – воровка! Вы украли у меня Ноэля!

- Можно подумать, он когда-то был вашим, - фыркнула я.

- Что-то хотите сказать, барышня Ботэ? – тут же обратил на меня внимание судья. – Нам показалось, или вы смеётесь? Желаете выдвинуть обвинение против Робера Рисби без предварительного допроса?

Я молчала всего секунду, а потом громко сказала:

- Ваша честь, я передумала и вообще не желаю подавать обвинение.

Лицо судьи вытянулось, Лиленбрук удивлённо приподнял брови, а милорд Огрест вскочил, попросив сделать перерыв на пять минут.

Перерыв разрешили, и маркграф сразу утащил меня в угол, подальше от посторонних ушей.

- Вы с ума сошли? – спросил Ноэль, заглядывая мне в лицо. – Что это вы сейчас сказали? Разве этот парень не пытался вас убить? Я сам видел.

- Не волнуйтесь, я в здравом уме, - ответила я, не сводя глаз с Дайаны, которая сидела на скамейке с видом невинного агнца. – Слуга не виноват. То есть виноват, но это была не его идея – напасть на меня. Это всё Дайана. Это она приказала ему. Я уверена, что именно он следил за мной возле церкви, когда я пошла в склеп…

- Подождите, - замотал головой Огрест. – Какая церковь? Какой склеп? Зачем вы, вообще, туда пошли?

- Пошла ночью, чтобы поверить могилу Юджени и вашего брата, - призналась я. – Хотела убедиться, что вы – настоящий людоед.

- Ничего не понимаю… - маркграф захлопал глазами.

- Не переживайте, это было ещё до того, как я обо всём узнала, - успокоила я его и вкратце рассказала, как пряталась среди ёлок и разбила фонарь. – Только убивать он меня не хотел. Дайана была так любезна, что приказала ему всего лишь меня изуродовать. Наверное, он собирался выколоть мне глаз или располосовать щёку, только и всего.

- Боже, - только и произнёс Огрест. - Так вот что она шептала вам?

- Именно, - подтвердила я. - Но кто мне поверит, если эти двое сами не признаются? А они вряд ли признаются. И даже если парень заговорить, Дайаночка будет всё отрицать. Слова гувернантки и виллана – это точно не доказательства.

- Час от часу не легче, - проворчал маркграф, потирая лоб.

- Поэтому я не хочу обвинять его, - продолжала я. - Будет несправедливо, если исполнителя накажут, а заказчик выйдет сухим из воды.

- Вы верны себе, любитель справедливости, - Огрест ни разу не посмотрел на Дайану, а смотрел только на меня. – Но выпускать Рисби нельзя. Если вы отказываетесь обвинять его, то я подам заявление от вашего имени. Я, как владелец этих земель, имею право поддержать любое обвинение. Конечно, тогда я перестаю быть свидетелем, и наказание от этого будет гораздо мягче, но пусть так, чем завтра он снова подкараулит вас на улице.

- Лучше бы вы не вмешивались в это, милорд, - сказала я без особой надежды.

- Ну нет уж, - возразил он. – Вы приняли своё решение, а я принял своё. Занимайте место, сейчас суд продолжится.

Конечно же, он поступил так, как решил. И я была благодарна ему за заступничество, хотя и считала, что смысла в этом суде нет, если главный виновник не понёс наказания.

Робера Рисби приговорили к шести месяца тюремного заключения, а потом он должен был покинуть Шанталь-де-нэж сроком на двадцать лет под угрозой смертной казни. Похоже, сам виновник не ожидал такого мягкого приговора, и с надеждой встрепенулся. Зато Дайана презрительно скривила губы, а когда она выходила из зала суда, и к ней подбежали Тереза и Ринальдина, я услышала, что она громко говорит что-то о покровительстве святой Екатерины. Наверняка, камень был в мой огород, но я не успела послушать дальше, потому что ко мне подошла Надин рука об руку со своим Тутуром.

- Добрый день, барышня Ботэ, - поздоровалась она, так и сияя. – Как я рада, что всё закончилось хорошо!

- Мне повезло, - сказала я уклончиво.

- Жаль, что вы не были на нашей помолвке, - продолжала она.

- О, простите, - извинилась я, - госпожа Броссар, наверное, объяснила, что у меня были очень важные дела…

- Да, Бонна сказала, что вы хотели прийти, но не смогли, - Надин посмотрела на жениха, а потом опять на меня. – Знаете, мы хотим сыграть свадьбу до Великого Поста, чтобы не ждать слишком долго.

- Думаю, это правильное решение, - я закивала, взглядом отыскивая в толпе маркграфа.

- Свадьба будет в конце февраля, после того, как расчистят дорогу, - радость так и плескалась из глаз Надин, и я невольно позавидовала ей.