Кошка в сапожках и маркиз Людоед

- Кэт, надо это сделать, - произнёс Огрест и ласково погладил меня по тыльной стороне ладони. – Вы всегда были за справедливость и прямоту, не отступайте сейчас.

- Вы правы, - согласилась я и отпустила его руку.

Но, судя по всему, нежное поглаживание не осталось незамеченным, потому что когда мы поднимались по ступенькам, я услышала позади шепоток:

- Говорила же, они скоро поженятся. Это же видно, дорогая! Говорят, он так её ревнует, что сопровождает везде. Даже к Лиленбруку на праздник не пустил. Бедная девочка…

- Бедная? – ответил другой голос. – Да вы в уме ли, милочка? Она станет маркграфиней, и к её услугам все его капиталы. Ради этого можно и дома посидеть.

Я резко обернулась, чтобы увидеть сплетниц, но позади стояло столько дам и девиц, что невозможно было определить, кто говорил эти глупости. Зато я увидела Дайану – она стояла немного в стороне от толпы и почему-то без своей верной свиты в лице Терезы и Ринальдины. Иней пушился на золотистых прядях, задорно торчавших из-под шапочки, но лицо у барышни Миттеран было совсем не задорным. Она смотрела на меня, и взгляд у неё был убийственный. Если бы взглядами, конечно, можно было убивать.

Но Огрест уже распахнул передо мной двери, и я прошла в зал суда, где за длинным столом восседал судья – важный, хоть и в растрёпанном парике. Маркграф сел рядом с судьёй, по другую сторону расположился Лиленбрук, а мне полагалось занять место на скамье в первом ряду.

Горожане заходили следом, некоторые занимали последние ряды, но большинство остались стоять возле стены. Я почувствовала себя особенно одинокой. Словно это меня собирались сейчас судить. Но милорд Огрест поймал мой взгляд и ободряюще кивнул.

Сразу же позади послышался взволнованный шепоток. Не я одна заметила поддержку милорда.

Я не оглядывалась, но когда услышала совсем рядом шорох ткани – не выдержала и обернулась. На скамью сразу позади меня села Дайана Миттеран. Больше никто не осмелился сесть так близко.

- Зачем вы здесь, Дайана? – спросила я, даже не понизив голос.

- Хочу поддержать вас, барышня Ботэ, - сказала она, невинно распахнув глаза. – Все только и говорят о нападении. Но не бойтесь, я вас не осуждаю и полностью на вашей стороне.

Она меня не осуждает! А за что, скажите на милость, меня осуждать?

Я собиралась сказать ей что-нибудь вроде «считаете, это я напала на вашего работника?», но тут завели преступника. Он выглядел не так страшно, как показалось мне на дороге. Обычный деревенский парень, очень похожий на Бастиана, нашего кузнеца, с которым мы в детстве дрались и ловили раков на озере, и который в мой последний приезд пытался за мной ухаживать.

Грубоватое лицо было не свирепым, а замкнутым и… несчастным. Светлые волосы топорщились соломой, а уши – уши были на месте. Не отморозил, когда убегал без шапки.

Судья начал допрос, выясняя у обвиняемого – при каких обстоятельствах и зачем тот напал на меня. Но парень ничего не отвечал. Просто сидел молча, уставившись в пол.

Горожане, которые пришли поглазеть на процесс, волновались всё больше. Они обсуждали происшествие уже не стесняясь в эмоциях и выражениях, и судья сделал зрителям замечание, потребовав тишины, но его никто не слушал, и люди шумели всё громче.

В это время обвиняемый вдруг посмотрел в мою сторону. Это был быстрый взгляд, но я заметила. И заметила, что смотрел парень совсем не свирепо, а как… больная собака. Точно так же смотрел на меня Бастиан, когда мы в далёком детстве воровали яблоки в саду у старосты. Бастиана поймали, а я успела убежать. Но этот слабак меня выдал, только ему пригрозили крапивой. И когда староста пришёл к нам на мельницу жаловаться, Бастиан смотрел на меня точно так же. Просил взглядом прощения.

Значит, работник Миттеранов тоже просил у меня прощения?.. Но нет, он смотрел не на меня… Он смотрел мимо…

Обернувшись, я успела заметить улыбку на губах Дайаны. Улыбка была мимолётной, почти неуловимой – но совсем не нежной. Дайана улыбалась с чувством собственного превосходства, со злорадством.

- Это ведь вы натравили на меня вашего слугу, - выпалила я. – Вы хотели, чтобы он меня убил?

Сдобное личико Дайаны досадливо дёрнулось, а потом она прошипела:

- От этого все бы только выиграли!

- Чем я вам так насолила, что вы решили меня убить?

Судья, наконец, добился тишины, предварительно стукнув несколько раз деревянным молотком.

- Обвиняемый! – рявкнул судья. – От вас будут хоть какие-то пояснения?

Но даже если бы Робер начал каяться во всех грехах, я всё равно бы его не услышала, потому что в это время Дайана облокотилась о спинку моей скамьи и нашёптывала мне на ухо: