Выныривая из беспамятства, она почувствовала, что лежит на чем-то мягком. Первой внятной мыслью почему-то была глупая и неуместная — мороженое растаяло. И от невозможности снова ощутить вкус сладкого молока и увидеть себя маленькой вдруг стало так горько, что слезы покатились градом. Она съежилась на постели — своей постели, кто-то перенес ее туда — и уткнулась носом в подушку, давясь рыданиями.
Кровать прогнулась под чьим-то весом, сильные руки обхватили Луизу за плечи, поднимая, усаживая на кровать. А потом она оказалась прижата горячей щекой к прохладной рубашке с запахом мяты и дорогого табака.
— Не плачь, — он невесомым касанием убрал с ее лица волосы, — успокойся. И расскажи, что случилось. Как мне наказать этого засранца?
— М…мороженое, — выдохнула Луиза.
Как странно, ее совершенно не беспокоил тот факт, что брат императора держит ее, бережно прижимая к себе, укачивая. А вот потеря вазочки с мороженым отзывалась тупой пульсирующей болью под сердцем. Ее маленькие, по-детски пухлые пальчики, розовая манжетка платья…
— Какое мороженое? — не понял мистер Эш. — Что он с тобой сделал, а? Я предупреждал, чтобы не смел даже приближаться.
— Растаяло. — Она всхлипнула. — Оно мне так понравилось… Простите… сэр…
— Прекрати, — глухо ответил он, — при чем здесь мороженое? Со мной связался Клайв, попросил прийти, потому что у него, видите ли, проблемы. И что? Я все бросаю, перебрасываю сигма-тоннель к точке вызова. Ты в обмороке на полу, мой отпрыск спешно одевается, мелет какую-то чепуху. Посреди кафе в центре города. Что это было, Луиза?
Мысли походили на густой кисель. Ах да. Перед этим Клайв показывал ей свою болезнь, если, конечно, это можно так назвать.
Луиза медленно отстранилась, уставилась на мокрое пятно на ткани рубашки. Затем осторожно подняла взгляд, чтобы увидеть твердые очертания подбородка с легкой щетиной, сурово сжатые губы. Взгляды встретились. В синей глубине плавился лед. И еще — непонятная боль и жажда.
— Не надо его наказывать, сэр, — тихо сказала Луиза. — Клайв пытался извиниться… ну… за то…
— И для этого надо было раздеваться?
— Он сказал, что болен, — пожала плечами, — а я не поверила.
— Понятно, — мистер Эш кивнул. — Так ты… от вида его болезни в обморок упала?
Луиза задумалась.
В самом деле, от чего?
Кажется, ей что-то привиделось, но вот что — уже и не вспомнить.
— Нет, сэр. Мне просто… стало нехорошо. Простите.
— Прекрати постоянно извиняться, — сказал он, — ты ни в чем не виновата, а вот это твое «простите, сэр» через каждое слово уже изрядно раздражает.
Кажется, он злился. На что? Ну конечно же на нее, растяпу. Еще и в обморок грохнулась посреди кафе.
— Не наказывайте Клайва, — попросила она, — не за что. Он извинился, а перед этим прогнал того мерзкого Вири.
— Ага, так мистер Вири тоже там был?
Луиза поежилась. Был, конечно, был.
— Я этому гаденышу голову откручу, — мрачно пообещал мистер Эш, — давно надо было это сделать. Ну а ты. Как себя чувствуешь?
— Сносно, сэр.
— Дарс.
— Простите?
— У меня есть имя, и мне бы хотелось почаще слышать его от тебя.
К щекам прилила кровь. Мысли замельтешили, как мотыльки вокруг лампы. Почему? Зачем? Зачем ему это надо?
Он вздохнул, оставив ее сидящей на кровати, подошел к окну.
Смотреть на него было приятно. Широкие плечи, стройные ноги, брюки из темно-синего пластматериала обрисовывали крепкие мышцы. Луиза нервно сцепила пальцы. И почему ей так хочется положить ладони на эти плечи, почувствовать тепло его крепкого тела?
Все это было… неправильно. И вызывало растерянность и злость на саму себя.
— Так ты что, плакала из-за мороженого? — внезапно спросил он, оборачиваясь.
Кажется… не сердится.
Луиза окончательно смутилась и кивнула.
— Да… сэр.
— Дарс.
— Дарс, — послушно повторила она, непривычно перекатывая имя на языке, словно карамельку.
— Если ты себя хорошо чувствуешь, то я отвезу тебя поесть мороженого. Или мороженое закажу сюда, как захочешь.
— Я… — сглотнула нервно. Что происходит? Он сейчас ведет себя совсем не так, как должен себя вести куратор академии и брат императора.
Мистер Эш… нет… Дарс приподнял левую бровь.
— Я буду очень рада, — сиплым шепотом выдохнула Луиза.
Голос сел от волнения.
А потом она, словно приходя в себя, огляделась.
— Но как же мои покупки? Их оставили там?
— А что там было, разве что-то важное? — невинно поинтересовался он.
— Там… — На глаза стремительно наворачивались слезы. Неужели платье, на которое было потрачено столько денег и времени, так и осталось в кафе?
«Глупая. Он прежде всего думал о тебе, а не о тряпках».
— Там было платье для осеннего бала.
— И никуда оно не делось, — с ноткой довольства в голосе ответил Дарс, — все пакеты в гостиной. Клайв притащил их сюда. А потом ушел. Я его отправил.
Луиза встрепенулась. Откуда такая излишняя чувствительность. Только тронь — и сразу в слезы. Наверное, раньше она такой не была, ну просто не могла быть мягкой домашней девочкой, у которой обязательно есть дом и семья, ведь у нее не было никого. Вернее, она не помнила.
— Хотите, я вам… тебе… покажу? Оно ведь куплено на твои деньги.
Он усмехнулся.