Королева в изгнании

Хан побежал за ней, петляя между учениками и преподавателями, которые, прогуливаясь, наслаждались теплой весенней погодой.

Плачущая девушка еле брела, и со своими длинными ногами он быстро ее догнал и схватил за руку.

– Ребекка, умоляю, не убегай! Прости меня. Прости! Я не должен был тебе всего этого говорить.

Зажмурившись, она покачала головой. Слезы наворачивались ей на глаза и одна за другой катились по щекам.

– Оставь меня. Я возвращаюсь к себе.

Однако с места Ребекка не сдвинулась, а так и застыла посреди улицы, сжав кулаки. С обеих сторон ее обходили люди, с любопытством поглядывая на девушку и толкая друг друга локтями.

– Пойдем отсюда. – Хан обнял Ребекку одной рукой и повел ее вдоль моста, высматривая знакомую вывеску. «Ученый и пес». – Зайдем?

Согласие она не дала, но и возражать не стала, так что Хан провел спутницу через дверь в тускло освещенное заведение. Посетителей было много, но юноша приметил в дальнем углу двоих учеников, которые уже собирались уходить. Он растолкал тех, кто тоже пробирался к этому столику, и смерил угрожающим взглядом неповоротливого кадета в заляпанной пивом рубахе, который уже практически занял освободившееся место.

– Уступи девушке, – проворчал Хан. – Давай же!

Кадет отошел с недовольным видом, испепеляя их гневным взглядом. Чародей усадил Ребекку в кресло спиной к толпе, чтобы ее заплаканное лицо не бросалось в глаза посетителям, а сам, как обычно, занял место в углу, откуда открывался полный обзор на заведение, и привлек внимание подавальщицы. Юноша поднял два пальца вверх и постучал по животу. Официантка кивнула и направилась на кухню.

Хан перевел взгляд на Ребекку, которая уже начала приходить в себя: она вытерла слезы, перестала всхлипывать и пригладила волосы. О том, что девушка только что заливалась слезами, можно было догадаться лишь по розоватому кончику носа. Стальной характер помог девушке взять себя в руки в мгновение ока. Чтобы скрыть душевную боль, Ребекка сохраняла бесстрастное выражение лица.

«Сильная девчонка. Для высокородной, – подумал Хан – Скорее всего, достаточно сильная, чтобы составить мне достойную пару. Но что-то гложет ее изнутри. Должно ли меня беспокоить, что она так хорошо умеет хранить секреты?»

– Извини меня, – сказала Ребекка. – Я не хотела так реагировать. Просто… на меня и без того очень многое навалилось… И когда ты рассказал о семье… и «тряпичниках»… У меня возникло чувство, что все мои старания… или любые попытки изменить ситуацию к лучшему… напрасны.

– Мне это знакомо. Тебя словно переезжает повозка, запряженная быками.

– Как ты все это выносишь? – Ребекка внимательно вгляделась в глаза Хана, словно на самом деле хотела понять.

– Ну выбора особо нет, – пожал плечами юноша. После того как он поделился своим горем, ему стало легче. Словно на нарыв наложили повязку – боль слегка притупилась. – Но я не собираюсь сдаваться. Именно потому я сейчас здесь: чтобы готовиться к следующей схватке, – добавил он.

Ребекка нахмурилась и закусила нижнюю губу.

– Что ты?..

Она вздрогнула и подняла взгляд на подавальщицу, когда та поставила на столик перед ними по кружке сидра и миски с горячими тушеными овощами и мясом.

– Надеюсь, тебя устроит угощение, – сказал Хан. – У меня весь день маковой росинки во рту не было.

– Конечно. Я тоже еще не ужинала. – Ребекка опустила взгляд на тарелку, однако так и не притронулась к еде.

Хан решил показать пример и зачерпнул ложкой наваристую жижу.

– Вкусно, – с набитым ртом похвали юноша блюдо. – Извини, – добавил он, аккуратно вытирая губы салфеткой.

Когда он уставал, ему было тяжело изображать аристократические манеры.

– Не могу заставить тебя, Ребекка, но уверен, ты почувствуешь себя гораздо лучше, когда поешь.

Она покорно кивнула и отправила в рот одну ложку, а затем еще. Девушка и не заметила, как рагу закончилось. Подняв кружку сидра, она осушила ее до дна.

– Ты сказала, на тебя многое навалилось, – заговорил Хан, когда Ребекка бросила ложку в опустевшую миску. – Что именно?

Она потерла виски кончиками пальцев.

– Я не знаю, что делать. Чувствую, что должна уехать домой. Я нужна маме.

– В чем дело? Она больна? – Хан заказал еще по кружке сидра.

– Не совсем так, – ответила Ребекка. – Но она сама не своя. И даже когда она в здравом рассудке… – Голос девушки оборвался, словно она неожиданно поняла, что сболтнула лишнего.

– Выходит, она попросила тебя вернуться?

– Нет. Наоборот, велела оставаться здесь. Но, возможно, ее разум помутнен. Похоже, что оставаться здесь не в моих интересах.

– Я, конечно, ничего не знаю о твоей семье, Ребекка, но как по мне, Оденский брод – отличная возможность для тебя.

Девушка кивнула, отодвинула опустошенную кружку и притянула к себе наполненный кубок Хана.

«Не стоит налегать на алкоголь, Ребекка, – подумал Хан. – Сидр – не особо крепкий напиток, но ведь и ты совсем малышка…»

– А ты не можешь с кем-то поговорить и выяснить, что происходит? – предположил Хан. – Может, с отцом?

– Видишь ли, они с мамой не всегда ладят. И он вечно странствует.

– А как насчет сестер или братьев?