Королева Бедлама

— Уж двадцать восемь лет минуло, как я сюда приехала. Двенадцать из них живу и работаю здесь. И горжусь каждым прожитым днем, между прочим!

— Вам есть чем гордиться. — Мэтью одарил ее своей самой лучезарной улыбкой. — Я бы без вас пропал!

— Полно тебе. В городе еще три прачки, выбирай, какую хошь. Только к Джейн Невилль не ходи, она тебя как липку обдерет. Грабеж это, как есть! Самое натуральное воровство, притом что мыло она варит скверное — жира жалеет. — Тут вдова Шервин умолкла. На ее лице забрезжило понимание. — А, поняла, куда ты клонишь! Хочешь что-то вызнать? Про кого?

Мэтью покосился на дверь — не идет ли кто.

— Ничего особенного, просто хотел услышать ваше мнение… Об Эндрю Кипперинге.

— А зачем тебе?

— Видел его вечером в «Терновом кусте». Они там с партнером были, с Поллардом, играли в кости. Вот как раз Поллард меня элем и облил.

— Ты не сказал, зачем тебе про него знать. — Вдова теперь смотрела серьезно и решительно.

— Да так, любопытство берет, — пояснил Мэтью. — Почему это адвокаты по ночам гуляют, а не спят.

Вдова Шервин склонила голову набок и прищурилась:

— Коли ты надумал якшаться с простыми людьми, то не советую начинать с Кипперинга. Он тебя раньше срока в могилу сведет.

— Насколько я понимаю, жизнь у него насыщенная?

— Бабы, карты да пьянки — вот и вся жизнь. Но это и так все знают, верно?

— А вы мне расскажите, пожалуйста, такое, что никому не известно, — закинул удочку Мэтью.

— Кипперинг моими услугами не пользуется. Поллард тоже. А вот Фицджеральд, тот часто заходит. Про него мне есть что рассказать, ежели тебе интересно.

— Очень даже.

— Фицджеральд — серьезный молодой человек, женат, двое детей у него. Живет на Краун-стрит в простом доме. Если ему верить — а я верю, — то в конторе на нем почти вся работа. Вечно приходится «подчищать» за обоими партнерами, как он однажды выразился. Платят ему очень хорошо, да только они с женой из пуритан, роскошь им всякая не нужна… окромя моих услуг то есть. Из разговоров с ним у меня такая картинка сложилась: Поллард — самый честолюбивый, Фицджеральд — головастый, а Кипперинг… самоубивец.

— Самоубивец? — переспросил Кипперинг.

— А то! Фицджеральд мне, ясное дело, не рассказывал, зато другой надежный источник сообщил, что Кипперинг облюбовал заведение мадам Блоссом. Чуть ли не лучший клиент у них. Оно, с одной стороны, понятно, а с другой… парень-то, знать, несчастлив. Приходит пьяный, спит с какой-нибудь шлюхой — причем иногда просто спит — и уходит. Иной раз на всю ночь останется. Держит комнату в доходном доме Мэри Беловэр напротив трактира Салли Алмонд. Там у него койка да письменный стол, больше ничего нет. Да он там почти и не бывает. А сколько раз Мэри его ночью по лестнице наверх затаскивала — а то и утром! За комнату платит исправно, но уйму денег спускает в кости и карты. Рано или поздно ему это аукнется. Жену да семью заводить не хочет, хотя, Господь свидетель, у Мэри за ним целая очередь из невест выстраивалась — покуда он не начал пить без просыпу, конечно. Даже самым глупым молодухам эдакий беспутник не нужен. Вечно на бровях, деньги в карты спускает, а имя его еще чуть-чуть и выжгут на двери публичного дома. Не кажется ли вам, что такой человек только делает вид, что радуется жизни, а на самом деле торопится помереть?

— По мне, о такой жизни мечтает добрая половина молодых ньюйоркцев, — заметил Мэтью.

Вдова Шервин насмешливо улыбнулась:

— Он, вообще-то, поумнее многих будет. Да и не так уж он молод.

— Любопытно, — молвил Мэтью, а сам внутренне содрогнулся: бог знает, что прачка может порассказать про него самого, если кто спросит…

— Теперь за тобой должок, — объявила она.

— Должок? — Ужас, каким остолопом он делается рядом с этой женщиной!..

— Ну да. А ты думал, я задарма языком чешу? Нет уж, ты передай Дюку мою историю, а когда вернешься за выстиранным бельем, расскажешь мне что-нибудь новенькое, чего я еще не слыхала.

— С первым заданием я справлюсь. А вот второе, боюсь, невыполнимо.

— Что ж, за комплимент сойдет. Но с тебя еще взятка. Неси мне новости. Все, кыш, кыш!

Мэтью решил не тянуть и поскорее уйти — а то как бы не пришлось пообещать прачке своего первенца. Утро стояло чудесное, на голубом небе — только легкие воздушные облачка. Воздух был напоен ароматами цветущих садов и прогретой солнцем земли. Даже запах гнилых бревен со старой голландской пристани и дохлая черепаха размером с тележное колесо нисколько не ужаснули Мэтью, когда он на восходе солнца бросил трость Осли в воды Ист-Ривер. Затем он повернул направо, намереваясь подняться по Куин-стрит до Бродвея и двинуться на юг — прямиком в шумный и многолюдный центр города. Сегодня ему предстояло помогать судье Пауэрсу: слушалось дело драчуна Джорджа Нокса. Рука у Мэтью еще побаливала, но масло тысячелистника творило чудеса. Пожалуй, перо он все-таки удержит, и строчки гулять уже не будут.