Король в жёлтом

— Чёрт возьми, — начал он с раздражением, — этот человек полный псих! Я не представляю, почему ты... — тут он заметил, насколько раздражает меня его порыв, и извинился: — Правда, старина, я не хотел ругать того, кто тебе по нраву, но хоть убей, не понимаю, что может быть общего у тебя с мистером Уайльдом. Он не слишком хорошо воспитан и не умеет правильно выражаться; он ужасно изуродован; его голова — голова опасного сумасшедшего. Ты и сам знаешь, что он был в лечебнице...

— Как и я, — невозмутимо перебил я.

Луис на секунду остановился с испугом и смущением, но тут же оправился и хлопнул меня по плечу.

— Ты совершенно вылечился, — начал он, но я вновь его прервал:

— Полагаю, ты имеешь в виду, что я никогда не был сумасшедшим.

— Ну конечно, это... именно это я и имел в виду, — рассмеялся он.

Мне не понравился его смех, так как я знал, что он притворный, но охотно кивнул и спросил, куда он направляется. Он посмотрел вслед своим однополчанам, которые уже почти достигли Бродвея.

— Мы намеревались попробовать Брауншвейгский коктейль, но, сказать по правде, я как раз искал повод, чтобы вместо этого пойти повидать Хоуберка. Идём, ты послужишь мне оправданием.

Мы нашли Хоуберка, облачённого в опрятный весенний костюм, стоящим в дверях магазина, вдыхающим свежий воздух.

— Я решил взять Констанс на небольшую прогулку перед ужином, — ответил он на град взволнованных вопросов Луиса. — Мы думали пройтись по парковой террасе вдоль Северной Реки ¹⁶.

В этот момент появилась Констанс и зарделась, когда Луис склонился к её затянутым в перчатку пальчикам. Я попытался раскланяться, ссылаясь на встречу, назначенную в другой части города, но Луис и Констанс не пожелали слушать, и я угадал их надежду, что я останусь и отвлеку внимание старика Хоуберка. В конце концов, будет даже лучше, если я присмотрю за Луисом, подумал я, и когда они подозвали карету на Спринг-стрит, влез туда вслед за всеми и занял своё место рядом с оружейником.

Прекрасная линия парков и гранитных террас, выходящих на пристани вдоль Северной реки, сооружение которых было начато в 1910-ом и завершилось к осени 1917-го, стали одним из самых любимых мест прогулок в метрополии. Они протянулись от Бэттери до 190-й улицы, предоставляя обзор на благородную реку и прекрасный вид на берег Джерси и Хайландз напротив. Кафе и рестораны были разбросаны тут и там среди деревьев, а дважды в неделю военные оркестры из гарнизонов играли на открытых эстрадах вдоль пешеходных дорожек.

Мы устроились на солнце на скамейках у основания конной статуи генерала Шеридана ¹⁷. Констанс наклонила зонтик так, чтобы заслонить глаза от солнца, и они с Луисом начали о чём-то перешёптываться, так что ни слова из их разговора нельзя было уловить. Старый Хоуберк, опираясь на свою трость с набалдашником из слоновой кости, зажёг превосходную сигару — от второй такой же я вежливо отказался — и беспечно улыбнулся. Солнце висело низко над деревьями Статен-Айленд, залив окрасился золотом, отражавшимся на нагретых лучами парусах судов в гавани.

Бриги, шхуны, яхты, неуклюжие паромы с толпящимися на палубах людьми и железнодорожные транспорты, везущие коричневые, синие и белые грузовые вагоны, величавые надёжные пароходы и грузовые кораблики déclassé ¹⁸, торговые суда, драгеры, ялики и повсюду, заполняя всю бухту, бесцеремонные сопящие и свистящие нахальные маленькие буксиры — суда сновали по освещённым солнцем водам насколько хватало глаз. Невозмутимой противоположностью спешке парусников и пароходов тихий флот белых военных кораблей неподвижно покоился на середине реки.

Весёлый смех Констанс пробудил меня от задумчивости.

— На что это вы так пристально смотрите? — осведомилась она.

— Да так... на корабли, — улыбнулся я.

Тут же Луис стал рассказывать нам, что это за суда, указывая соответствующую позицию каждого у старого Красного Форта на острове Говернорс.

— Этот маленький кораблик в форме сигары — торпедный катер, — объяснял он. — Вон ещё четыре, стоящие рядом. Это «Тарпон», «Сокол», «Морской Лис» и «Спрут». Канонерские лодки как раз позади них — «Принстон», «Шамплейн», «Тихие Воды» и «Эри». За ними крейсеры «Фарагут» и «Лос-Анжелес», затем линкоры «Калифорния», «Дакота» и «Вашингтон», флагманский корабль. Эти два приземистых куска железа, стоящие на якоре неподалёку от замка Уильямс, — двухбашенные корабли-мониторы «Ужасающий» и «Великолепный». Позади — таранное судно «Оцеола».

Констанс смотрела на него с глубоким одобрением в прекрасных глазах.

— Как много всего ты знаешь для солдата, — сказала она, и мы все рассмеялись.

Через некоторое время Луис поднялся, кивнув нам, подал руку Констанс, и они неторопливо пошли вдоль набережной. Хоуберк наблюдал за ними мгновение, затем повернулся ко мне.

— Мистер Уайльд был прав, — сказал он. — Я обнаружил недостающие набедренные пластины и левый налядвенник на отвратительном захламлённом чердаке на улице Пелл.

— 998? — уточнил я.

— Да.

— Мистер Уайльд очень умный человек, — заметил я.