Король в жёлтом

Она миновала рощу, свернула на улицу Мидичи и направилась к бульвару. На углу она купила букет фиалок и прошла по бульвару к улице Эколь. Перед Буланом притормозил кэб, и Эллиотт помог выйти из него миловидной девушке.

— Валентин! — воскликнула она. — Пошли с нами!

— Не могу, — ответила та, остановившись на мгновение. — У меня встреча в «Mignon».

— Не с Виктором же? — воскликнула девушка и зашлась смехом

Поёжившись, она кивнула на прощанье и пошла дальше, свернув на бульвар Сан-Жермен. Там она ускорила шаг, чтобы избежать развесёлой компании, которая обосновалась у кафе «Cluny» и зазывала её присоединиться. У двери в ресторан «Mignon» стоял угольно-чёрный негр — швейцар. Увидав, что по устланным ковром ступенькам поднимается посетитель, он снял фуражку.

— Пришлите ко мне Юджина, — сказала она администратору, и, свернув направо у обеденного зала, прошла в коридор. Там она остановилась у ряда филёнчатых дверей. Мимо проходил официант, и она снова попросила привести Юджина, который, бесшумно подпрыгивая при ходьбе, явился мгновением позже.

— Мадам, — пробормотал он, кланяясь.

— Здесь кто-нибудь есть?

— В комнатах никого, мадам. В зале находятся мадам Медлон и мсье Гей, мсье Климмар, мсье Клиссон, мсье Мари и его друзья, — он оглянулся по сторонам, поклонился ещё раз и тихонько сказал: «Мсье ждёт мадам уже полчаса».

С этими словами он постучал в дверь под номером шесть.

Дверь отворилась, и Клиффорд впустил девушку.

Гарсон проводил её поклоном.

— Если я вам понадоблюсь — звоните, — прошептал он и испарился.

Клиффорд помог ей снять пальто, взял у неё шляпку и зонтик. Когда девушка уселась за столик напротив Клиффорда, она улыбнулась, подалась вперёд, облокотилась на столешницу обеими руками и посмотрела в глаза собеседнику.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она.

— Жду, — ответил он с томным придыханием.

Она повернулась к зеркалу и окинула себя взглядом: мелькнули широкие голубые глаза, вьющиеся волосы, прямой нос и насмешливые губы, а в следующий миг в отражении возникли прелестная шейка и плавный изгиб плеч.

— Спиной повернусь я к тщеславию, — сказала она, и тут же снова наклонилась к собеседнику. — Что ты здесь делаешь?

— Тебя жду, — повторил слегка обеспокоенный Клиффорд.

— И Сесиль, надо полагать, придёт?

— Валентин, только не надо...

— А знаешь ли ты, что я не одобряю твоё поведение?

Он стушевался и, чтобы скрыть смущение, вызвал Юджина.

Им подали раковый суп, вино «Pommery»... Блюда сменяли друг друга с привычной размеренностью, пока не настал черёд кофе, и на столе не осталось ничего, кроме небольшого серебристого светильника.

— Валентин, — заговорил Клиффорд, предварительно испросив разрешения закурить, — куда пойдём? В «Эльдорадо», в «Nouveau Cirque», или, быть может, посмотрим водевиль?..

— Мне и здесь хорошо.

— Да? — сказал он, с довольным видом расправив плечи. — А мне казалось, что я не дождусь, когда ты, наконец, улыбнёшься.

— Ты куда смешней паяцев из «Эльдорадо».

— Но-но, Валентин, к чему издёвки? Ты всегда подшучиваешь надо мной, но ведь знаешь, как говорят? Со смеху и помереть можно. Хорошая шутка разит, подобно стреле амура.

— Что?

— От шутки до любви — один шаг, и всё такое.

Она так смеялась, что на глазах выступили слёзы.

— Tiens! — воскликнула она. — В таком случае, он мёртв!

Клиффорд тревожно посмотрел на неё. Ему стало не по себе.

— Знаешь, почему я пришла?

— Нет, — пробормотал он, — не знаю.

— Давно ты меня любишь?

— Ну... — его глаза округлились. — Если не ошибаюсь, минул целый год.

— Да, и мне кажется, что год. Не надоело?

Он промолчал.

— Знаешь ли, ты мне уж больно нравишься, чтобы в тебя влюбляться, — сказала она. — Не кажется ли тебе, что мы так славно и долго дружим, что завязывать отношения не имеет смысла? И не будь мы друзьями, я бы всё равно была прекрасно знакома с вашими амурными похождениями, мсье Клиффорд.

— Зачем, зачем столько сарказма? — воззвал он к ней. — Не будь так зла ко мне, Валентин.

— Отнюдь. Я прекрасно к тебе отношусь. И к тебе, и к Сесиль.

— Сесиль устала от меня.

— Надеюсь, это правда, — молвила девушка. — Она заслуживает лучшего. Tiens ¹⁵⁵, ты же знаешь, что о тебе говорят люди в Квартале? Ты слывёшь непостоянным человеком, безнадёжным повесой, серьёзных намерений у которого не больше, чем у козла в летнюю ночь. Бедняжка Сесиль!

Клиффорд так пригорюнился, что она смягчила тон.

— Ты мне нравишься. Ты же знаешь. Все знают! Ты — испорченное дитя Квартала. Тебе всё позволено, все тебя покрывают, но далеко не каждый готов пасть жертвой твоих капризов.

— Капризы! — воскликнул он. — О, Юпитер! Уж кто капризничает, так это девицы Латинского квартала!

— Причём здесь девицы? Да и не тебе их судить. Кому-кому, а уж точно не тебе. Почему сейчас ты здесь? А! Я скажу тебе! — воскликнула она. — Мсье получает записочку, чёркает ответ, наряжается в одежды победителя...

— Ни во что я не наряжался, — сказал Клиффорд. Он был красный, как рак.