Король Аттолии

– Очень даже виновен, Дит. Только не в том, в котором признался. Он виновен в том, что хитростью, лестью и угрозами втянул всех до одного моих лакеев в преступное и недостойное поведение. – Он окинул взглядом лакеев. – И в сговоре с твоим отцом пытался добиться, чтобы их всех уволили, кроме его самого, с тем чтобы я мог нанять новых лакеев, более устраивающих барона Эрондитеса. При содействии Седжануса, разумеется, и любовницы, которую выбрал для меня барон. Вот только, к его огорчению, я больше танцевал с ее сестрой – кстати, у нее прелестные сережки.

– Понимаю, – с неуверенностью отозвался Дит.

– Нет, не понимаешь. И я сначала не понимал. Потому что Седжанус, постепенно разлагая моих лакеев, сам старался стать для меня незаменимым. Эту задачу он разительно и бесспорно провалил. Твой отец хотел аккуратно загнать меня в капкан. А брат предпочел меня погубить. Это он стоял на балконе над садом и направлял ко мне убийц.

– Но у вас нет доказательств?

– Таких, которые я желал бы предъявить на всеобщее рассмотрение, нет.

– Значит, вы подсыпали квиналума в летиум и вынудили его признаться в этом.

– Да. А ты бы предпочел, чтобы теперь, когда он арестован, я вырвал у него признание в преступлениях, которые он действительно совершил?

Дит беспомощно воздел руки:

– Вы его казните?

Король покачал головой:

– Нет.

– Благодарю вас, – выдохнул Дит. – От всей души благодарю.

– Не надо, – поднял руку король. – Не благодари. Если твой отец будет считать, что есть еще надежда освободить Седжануса, он станет более сговорчивым. Это единственная причина, по которой Седжанус еще жив. К несчастью, эта же причина означает, что твой отец не будет поддерживать тебя, Дит, в изгнании.

Дит опустил глаза, но жаловаться не стал. Морщась от боли, король потянулся вправо и левой рукой открыл ящик стола, стоявшего возле кровати. Потянув за шнурок, достал кошель и какой-то документ в конверте. Снова откинувшись, бросил кошель на край кровати и протянул конверт Диту.

– Часть этих денег можешь использовать на то, чтобы уладить… семейные дела. А на остальные езжай на Полуостров. В конверте лежит рекомендательное письмо к герцогу Феррии. Он приготовил тебе место главного придворного композитора.

Дит повертел конверт и зачарованно произнес:

– Феррия.

– Прости, Дит.

Дит, пожав плечами, отверг извинения:

– Вы спасли моего брата, хотя могли бы казнить его. Вы предложили мне путь к бегству из моей злокозненной семьи и этого двора. Вы знаете, как много значит для меня возможность заниматься музыкой при дворе Феррии. Вы вложили мне в руки кошель с деньгами и открыли путь к мечте. Не понимаю, за что вам извиняться.

– За то, что изгоняю тебя, Дит. Намереваюсь стереть с лица земли твое родовое поместье и засыпать солью его землю. Тебе совершенно не за что меня благодарить.

Дит встал на ноги и собрался уходить. Вертя в руках кошель и конверт, спросил:

– Вы так и не сказали, почему Седжанус мечтал вас убить.

Король грустно ответил:

– Ради тебя, Дит.

Дит изумленно вскинул голову.

– Братская любовь. – Король пожал плечами.

– И вы оставили нас в живых и дали мне это. – Он кивком указал на деньги и письмо.

– По-моему, Дит, мы устранили все наши с тобой разногласия.

Дит кивнул:

– Наилучшим для меня образом. Я ведь его предупреждал, как вы и просили.

– Не твоя вина в том, что он не послушался, – сказал король. – И в том, что он любил тебя так же крепко, как ты его. Может быть, рано или поздно, когда он мне уже не будет нужен живым, это спасет ему жизнь.

Дит посмотрел на короля:

– Надеюсь на это. И молю об этом, ваше величество. Он мне очень дорог.

– Ты должен сесть на корабль до наступления ночи.

– Так и сделаю, – заверил Дит. Покосился на вышитую ширму у камина и снова перевел взгляд на короля. Потом сказал, кивнув и улыбнувшись: – Благословенны будь ваши дела.

Король усмехнулся:

– Прощай, Дит.

* * *

Как только Дит ушел, из-за ширмы вышла королева.

– Если он считает мой двор злокозненным, то интересно, почему он так долго пребывает здесь, – сказала она.

– Потому что он влюблен, – пояснил король.

– В кого же? – поинтересовалась Аттолия.

Король рассмеялся:

– В тебя.

Она ничего не ответила, лишь зарделась и села возле кровати.

– Шутишь? – спросила наконец.

О том, что старший сын Эрондитеса влюблен в королеву, знал весь двор. Знала вся страна. Костис подозревал, что слухи долетают даже до Сауниса.

– Глупости какие, – произнесла королева.

Король согласился:

– Ну да. Это все равно что влюбиться в горную лавину. И только ты способна ничего не замечать.

Она покачала головой и хотела что-то сказать. Но потом обвела взглядом всех, кто собрался в комнате, и прочитала на их лицах подтверждение. Ее щеки вспыхнули еще ярче. Она опять обернулась к королю.

Он сказал:

– Седжанус и его брат делали вид, будто терпеть друг друга не могут. Это позволяло Седжанусу сохранить отцовское расположение, а Дита ставило выше подозрений и помогало ему находиться рядом с тобой, по крайней мере пока не появился я. Седжанус ревновал тебя ко мне ради своего брата. Надеялся, что если я погибну, то ты рано или поздно откликнешься на любовь Дита.