Король Аттолии

– Вот, значит, в чем было дело… – задумчиво протянула она, сама не веря неожиданному выводу. – Ты ревновал меня к Диту?

Король, властитель людских судеб, на глазах у всех превратился в обычного мужчину, к тому же совсем юного и влюбленного. Он опять вцепился в одеяло, опустил глаза и ответил:

– Безумно.

Губы королевы стали тоньше, глаза сузились, но даже ее умение владеть собой не помогло. Пришлось поднять руку, скрывая улыбку, и опустить голову. Плечи заходили от смеха.

– Я в тебя чем-нибудь кину, – предупредил король. – Ты ставишь меня в неловкое положение перед прислугой.

Королева подняла голову, но руку убрала не сразу. А когда опустила, вид у нее стал почти безмятежный.

– Можно подумать, тебя это волнует, – заявила она. И, присмотревшись, заботливо добавила: – Ты устал.

– Да, – признался он, и это была чистая правда.

Его лицо пылало, и вряд ли можно было это списать на стыдливый румянец. Она протянула руку пощупать ему лоб, но он отстранился и сказал:

– Уходи.

– Ты ясно выразил свое желание, и я послушаюсь, – сказала она. – Отошлешь их тоже и поспишь?

– Да.

Она поцеловала его и ушла.

* * *

«Можно подумать, тебя это волнует».

Если раньше лакеям было грустно, страшно или просто ничего не понятно, то теперь они почувствовали себя жалкими букашками.

– Кто-нибудь, принесите мне одежду, – приказал король.

– Сию минуту, ваше величество! Ночную сорочку и халат?

– Я сказал – одежду! – Король вздохнул и потер лицо. Вид у него и вправду был усталый. – Новый синий шелковый камзол от портного. И подберите к нему что-нибудь подходящее. – В его голосе послышалась еле заметная угроза.

– Слушаюсь, ваше величество. – Один из лакеев кивнул и кинулся к двери.

Король обернулся к Костису:

– Подготовь взвод сопровождать меня.

Филологос наивно возразил:

– Вы же сказали, что хотите отдохнуть.

Король бросил в его сторону всего один короткий взгляд:

– Я солгал.

Костис поставил в известность дежурный взвод в кордегардии у королевы, потом остановился и посмотрел, как мимо мчится слуга с ворохом королевской одежды. Еще один вышел из спальни с запиской в руках. Вскоре появился и сам король во главе вереницы встревоженных лакеев.

Хиларион вышел вперед, обогнал короля и, преградив ему дорогу к двери, напрямик спросил:

– Ваше величество, куда мы идем?

Король склонил голову набок, посмотрел на него снизу вверх, прищурившись. Хиларион застыл, но король все же снизошел до ответа:

– Весь сегодняшний день я прощал тех, кого охотно отправил бы в изгнание, изгнал единственного при этом дворе, кто мне нравился, и бросил за решетку до конца его дней человека, которого предпочел бы казнить. Иду в дворцовую тюрьму отвести душу. По-моему, я это заслужил. Можете остаться здесь.

– Нет! – Получилось слишком громко. – То есть, прошу вас, ваше величество, не надо. Мы должны быть с вами. – А не то королева оторвет нам головы, подумал Костис.

– Со мной будет моя охрана. Этого достаточно.

– Ваше величество, – взмолился Филологос. – Мы ваши лакеи, правда? – У него на лице смешались мольба и решимость.

Король вздохнул, но сдался:

– Пусть пойдут трое из вас.

Он предоставил выбирать им самим. Самыми очевидными кандидатами были Хиларион и Сотис, занявший место Седжануса. Костис немного удивился, когда вперед вышел Филологос, и удивился еще сильней, когда остальные лакеи попятились. Трое добровольцев пошли за королем к двери.

После недолгих колебаний Костис последовал за ними. Королева велела ему оставаться рядом с королем, пока тот его не отпустит, а король не отпускал.

Они дошли до широкой лестницы, спускавшейся на четыре этажа к земле. Король сердито поглядел на ступеньки.

– Разрешите помочь, ваше величество? – вызвался Хиларион.

– Не разрешаю.

Он положил руку на мраморные перила и стал спускаться. Двигался медленно, не подавая виду, насколько ему трудно, но от Костиса не укрылось, что, дойдя до первого этажа, король покрылся испариной.

Они пересекли весь дворец, обогнули кухни и вышли к лестнице, уходящей в дворцовую тюрьму. Темница находилась глубоко под землей, под дворами, отделявшими дворец от конюшен и псарен. Даже в псарнях, наверно, пахнет лучше, подумал Костис. Здесь было ужасно.

У подножия лестницы сидел на трехногой табуретке стражник. Он встал, только когда увидел короля, да и то с плохо скрываемой неохотой. Нарочито медленным шагом повел гостей. В кордегардии начальник тюремной стражи поклонился королю, поглядел на крюк и с трудом скрыл улыбку. Похоже, он догадывался, кого из узников желает навестить король.

– Сюда, ваше… величество.