Корабль в пустоте

Бородатое лицо Рыжих вдохновенно побелело.

– «Тут уснут е!» – вскричал он, как безумный. – «Тут уснул есть!» Вот как, значит, говорили этруски с Карпат!

Глаза его сияли неземным светом: он, несомненно, был на самом верху волны счастья:

– Вот бы понять, что дальше! Ну, ничего, со временем переведем!

– Да зачем со временем? Я и сейчас могу. Первую строку ты сам перевел: «Авлеш Белушкеш тут уснул…» А дальше: «пановал, пока не минул… в небесах пусть тягости ума прояснятся».

– Лосев, ты сила… – прошептал Коля. – Не зря, не зря я на тебя понадеялся! Беру тебя соавтором главы! Только что это там за «у вани»? Прямо как «у Вани» какого-то!

– «В небе», «в небесах». Слово «ван» в этом значении очень часто встречается в венетских надписях.

– А вот и связь этрусков с венетами! – ликовал Рыжих. – Понятно, а что означает вот это – «аберсна»?

– На старословенском obrsne, obersne – «разъяснять», «разъяснилось».

– Ты и старословенский знаешь?

– Нет, не знаю. – Мне ужасно не хотелось разочаровывать его, переживавшего один из лучших моментов в своей жизни, но тянуть дальше было просто жестоко. – Но Матей Бор, очевидно, знал.

– Матей Бор? А при чем…

– Он уже переводил эту надпись. Оттого я и шпарю без запинки. Но учти, расшифровывал ее и итальянец Паллоттино, а он разбивал слитную фразу на слова по-своему. Соответственно, и смысл у него другой.

– Еще и Паллоттино?.. Да откуда они взяли надпись?

– Из Музея археологии во Флоренции, где стоит оригинал этой стелы, найденной в этрусском городе Ветулония. Только там, она, наверное, побольше. А твои «черные археологи» с Карпат сварганили подделку в масштабе обычной надгробной плиты. Я так полагаю, что они изготовлением могильных памятников в основное время и занимаются. Слишком хорошая работа с камнем. Выбитые линии надписи и рисунка зашкурили или как-то еще удревнили. Может, кислотами какими обработали.

– Не может быть, не верю! – замотал головой Коля.

– Увы. Вот тебе доказательство. – Я полистал свои этрусские материалы и достал ксерокопированную страничку с переводом Бора и фотографией стелы. – Гляди.

Он застонал и закрыл лицо руками.

– Да ты не убивайся так! Ведь сама надпись – подлинная. Они со знанием дела выбрали исходник праславянского периода этрусков, седьмого – шестого веков до нашей эры. Поздние-то надписи практически не переводятся. Можешь вставить этого Белушкеша в свою концепцию.

– В концепцию? За пол-лимона?! Я им пол-лимона отдал, а просили лимон! Я кредит взял!

Я крякнул.

– Господи, да почему ты меня не позвал на смотрины?

– Они запретили приходить с кем-то еще. Сказали, что боятся огласки, потому что незаконно вывезли плиту с территории Украины.

– А сфотографировать ты мог?

– Не разрешили! По той же причине! Сказали, если ты понимаешь в этом деле, смотри и оценивай сам, а если не понимаешь и сомневаешься, не стоит тебе париться, мы продадим другому ценителю, без скидки.

– На арапа взяли! А как ты вообще на них вышел?

– Хохлы тоже себя считают потомками этрусков, у них даже сайт специальный есть, через него и вывели на продавцов… Слушай, брат, выручай! Поедем к ним сейчас, отдадим плиту и потребуем вернуть бабки! Ты будешь изображать эксперта! «Ксеру» эту не забудь взять!

– Да ты что, тут полиция нужна! Так они и отдали тебе деньги!

– Нельзя мне светиться в полиции, я по уши в кредитах! За мной по пятам приставы и коллекторы рыщут, я дома не живу! Спасибо Рыленкову, держит меня в издательстве анонимно!

– Кто же тебе кредит на пятьсот тысяч дал, если ты числишься в базе как неплательщик?

– Есть такие экспресс-банки, где только паспорт требуется. Пол-лимона там, конечно, не дадут, да я ведь не в одном месте брал… Вся надежда на тебя, Сергеич! Как я сунусь к хохлам один, когда их двое? А двое на двое – другой расклад! Ты их еще и припугнешь полицией, небось, на рожон не полезут!

– А откуда ты взял, что они сидят и ждут тебя? Да их уже и след простыл!

– Не простыл! Одному из них позвонили, когда я там был, спросили, видимо, когда вернется, и он сказал – двадцать седьмого. Сегодня – двадцать шестое! Не бросай меня, брат! Мне без тебя крышка!

Моим первым и самым искренним желанием было решительно отказаться от этого сомнительного плана. Я уже открыл рот, чтобы сказать: «Не валяй дурака, звони в полицию, всё равно приставы и коллекторы рано или поздно тебя найдут. Не всю же жизнь тебе бегать! А с помощью полиции, может быть, вернешь свои пятьсот тысяч, отдашь последний кредит», но тут вспомнил, что я в «Аквариуме». А в «Аквариуме» нужно помогать попавшим в беду, как Лилу мне с женой помогла. Чтобы самому не пропасть. Да, да, полицию вызвать надежнее, но ведь полиция – это способ переложить на другие плечи то, чего просили у тебя. А если полиция сработает вхолостую, а Рыжих в итоге попадет в хищные лапы кредиторов? Что тогда? Мы только любим говорить друг другу, что мы русские, а как дойдет до дела, поступаем не по-русски. У меня просто не было другого выхода.

– Ладно, уговорил, – буркнул я.

– Боря, ты мужик! – обрадовался он. – Я и не сомневался!

– Куда ехать-то?