Корабль в пустоте

– Надо подумать.

– Давай, время еще есть, летом в мы всё равно книг выпускать не будем. – Он достал из ящика стола папку с рукописью. – Возьми. Да, подумай еще и над названием. «Этрусское не читается» не очень подходит для «Крутого сюжета».

«Этрусское не читается»? Неплохо назвал.

– Для «Крутого сюжета» больше подходит, наверное, какая-нибудь «Этрусская гробница».

– Ничего! Но ты, уверен, придумаешь лучше.

В другой жизни я поспорил бы и насчет правок, и насчет названия, но очень уж хотелось завладеть рукописью, протянутой Рыленковым. Я взял ее и откланялся.

– Ты когда закончишь редактировать «Историю Русов»? – в спину мне поинтересовался Егор Петрович.

– Эээ… – Разумеется, я слыхом не слыхивал ни про какую «Историю Русов». – Через неделю принесу.

– Давай!

Я не стал заходить в исторический отдел, к которому был приписан, направился сразу к выходу, но не тут-то было.

– Боря! – окликнул меня редактор Николай Рыжих. – А ты мне как раз нужен. Пойдем, я покажу тебе такое, что ты закачаешься!

Ко всяким неожиданностям я теперь относился с некой внутренней дрожью. Чего мне качаться, если я и так едва на ногах стою от садистских шуточек «Аквариума»!

– Ну, пойдем, – неохотно кивнул я.

Коля Рыжих внешне напоминал того бородатого русопята из Южноморска, что острил на пресс-конференции. Может быть, и не только внешне. Он написал полдюжины книг о древних корнях русского народа. Выведя его сначала, по неписанной традиции, из этрусков, он потом перевел свой пытливый исследовательский взор на скифов, сармат, мосхов, готов… В последней книге он увлекся хеттской версией. Она не пользовалась в народе особой популярностью, потому что те, кто после книги Коли начинал «влезать» в хеттов, и близко не находили там таких параллелей, что всё же имелись между этрусками и русскими. Пожалуй, в санскрите было больше русского, чем в хеттском языке. Но Рыжих не отчаивался и упорно продолжал возделывать хеттскую делянку. Ему не хватало системных знаний, зато в избытке хватало энергии.

Мы зашли к нему в исторический отдел.

– Ну-ка, погляди на фотографии, – он потянул меня к массивному горбатому монитору – типа тех, что стояли на кафедре у Колюбакина.

Я увидел на экране изящные, разноцветные наконечники стрел из камня и искусно, даже, можно сказать, эстетично сработанные каменные топоры – длинные, продолговатые, с обухом-молотком. Они казались совершенно новыми.

– Нравится?

– Конечно, классные вещи.

– Найдены недавно вот в этом захоронении. – Рыжих открыл фото вырытого в песчанике могильника, с деревянным погребальным ящиком, в котором лежал полурассыпавшийся скелет. – Как ты думаешь, сколько ему лет?

– Очень много, судя по состоянию костей и дерева камеры.

– Четыре с половиной тысячи лет! Примерно тогда же была построена пирамида Хеопса! А где это найдено, по-твоему?

– В Европе, полагаю, судя по гробу.

– В Павловской Слободе Московской области!

– Да ты что?!

– А теперь скажи мне: похоже это на грубые орудия угро-финнов, которые якобы исконно жили здесь?

– Нет, у них совершенно другая форма топоров, плоская.

– Да, потому что эти топоры – боевые. А погребальные сосуды, найденные там же, в могильнике, относятся к шнуровой керамике. Значит, это фатьяновцы, старик, предки праславян, первые скотоводы и земледельцы на Русской равнине!

– А они точно предки праславян?

– Конечно! Фатьяновцы – представители неразделенной еще балто-славяно-германской общности! А прямые потомки фатьяновцев – так называемая голядь, праславянский этнос. Вот эти кости позволят, наконец-то, сделать ДНК фатьяновцев и заткнуть рот тем, кто отрицал их протославянство. Останется выяснить последнее звено – связь голяди с хеттской цивилизацией.

– А такая возможна? Где хетты, а где голядь?

– Старик, где хетты, а где готы? Однако это не мешает многим считать готов миграционным потоком хеттов. Откуда, по-твоему, название рек Яуза и Лама? Не сидели ли на них во времена оны вассалы хеттов – ялузы и эламцы? Я думаю, что на этой территории обосновался в древности племенной индоевропейский союз во главе с мосхами, наследниками цивилизации хеттов. Ты знаешь, что в верховьях Волги, в нескольких километрах от Дубны, находится город с названием Кимры?

– Ну, знаю.

– А о народе кимвры или кимбры ты знаешь? Так вот он, по мнению Рейтенфельса, родственен мосхам. Кстати, одна из распространенных фамилий в Подмосковье – Кимряковы, потомки выходцев из тех самых Кимр. Хеттиты, мосхи и голядь – вот прародители славянства.

– А вот, скажем, венеты?

– Венеты – потомки мосхов.

– А этруски?

– Они и есть хеттиты.

– «Русы не пьют с хеттами», – пробормотал я.

– Чего?

– Да так, ничего, к слову.

– Слушай, вот насчет этрусков я и хотел с тобой еще поговорить. Ты ведь изучил этрусский алфавит?

– Более или менее.

– Мне потребуется твоя помощь. – Он приблизил губы к моему уху. – «Черные археологи» доставили мне ценнейший артефакт: каменную табличку с этрусскими письменами.

– Неужели? – поразился я.

– Да. И знаешь, откуда? Из Карпат.

– Не может быть!