Корабль в пустоте

– По-нашему – святой великомученик воин Феодор Тирон. Кроме Венеции нигде в католическом мире не почитается. Он считался главным духовным покровителем города до того, как в девятом веке купцы Буоно и Рустико похитили в Александрии и привезли сюда мощи апостола Марка. Статуя наверху колонны, конечно, не святого Феодора: взяли торс скульптуры неизвестного римского полководца второго века, а голову – Митридата VI Понтийского, правившего Боспорским царством в первом веке до нашей эры. – Колюбакин хмыкнул: – Скрестили – и вот вам Феодор Тирон.

– Да ничего, он похож на наш иконописный образ. Копье так же держит. А голова-то, стало быть, наша, керченская! – отметил я.

– Ну да! А крылатый лев на колонне святого Марка ничего не напоминает? Например, символику Боспорского царства – грифон с телом льва и головой орла? Такой, между прочим, есть и в этом соборе на мозаичном полу.

– И на гербе Крыма тоже. А венецианцы долго были православными?

– Считается, что максимум до одиннадцатого века, – ну, наверное, до разделения церквей. Точных сведений нет. Они ведь и в религиозном плане всегда держались наособицу – и от Константинополя, и от Рима. Например, глава местной католической епархии до сих пор именуется не кардиналом, а патриархом.

– А я смотрю, Дмитрий Евстигнеевич, вы здесь-то придерживаетесь официальной хронологии, а в Южноморске студентам фоменковскую пропагандировали. Выходит, на ней далеко не уедешь?

Колюбакин насторожился.

– А вы что же – посещали в Южноморске мои лекции?

– Ну, не посещал, а услышал случайно из-за дверей.

– Видите ли, я одно время здесь туристов из СНГ водил в качестве гида, а для этой работы альтернативная хронология не очень подходит.

– Как выяснилось, она ни для чего не подходит, – усмехнулся я. – Ну что – идем в собор?

– Сейчас? – удивился Дмитрий Евстигнеевич. – Когда там такая движуха? – Он указал на шумящую, но скрытую от нас массивной колокольней святого Марка площадь. – Да в базилику же всё равно экскурсия у вас будет.

– Действительно, – поддержал его ректор, – народные гуляния только сегодня, а в церковь мы попадем и завтра.

Однако опыт предыдущих путешествий говорил мне: надо заходить туда, куда очень хочется, при первой же возможности, поскольку потом такой возможности может и не появится, несмотря на все обещания.

– Нет, я сейчас в собор, простите, – определился я. – Вон и очередь небольшая. А завтра, скажем, может быть большая. Или храм закроют на санитарный день. Да мало ли! Не надо откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. А вы, если не хотите, идите к народу на площадь, только давайте договоримся, где встретимся.

– Ну… давайте под Часовой башней, – неохотно предложил Дмитрий Евстигнеевич, указывая в сторону башни Оролоджо с часами, на синем циферблате которых паслись кружком золотые знаки зодиака.

Я засмеялся.

– Между колонн вы боитесь проходить, а под роковыми часами можно?

Колюбакин криво улыбнулся:

– Примета вообще-то связана только с колоннами, но, действительно… Ладно, забьем стрелку под кампанилой, но не здесь, у портика, где многовато туристов, а с другой стороны.

– Кампанила – это колокольня?

– Ну да. От «кампаны» – колокола.

– Позвоните мне на мой номер, чтобы ваш у меня отпечатался.

– Хорошо, давайте телефон, но имейте ввиду, что мой оператор итальянский, и соединение вам станет в двести рублей.

– Ну, это как водится.

Приняв от него звонок, я помахал им рукой и пошел занимать очередь на вход в собор.

Конечно, несмотря на все затейливые прибамбасы вроде надстроенных готических башенок и конной квадриги над портиком, это был типичный византийский храм – пятиглавый, с пятью же величественными порталами, вытянутый по фасаду, с несколько бочкообразными куполами. Он напоминал не Константинопольскую Софию, а Софию Киевскую. Этот тип собора, многокупольный, известный еще в первые века христианства, особенно в Византии, впоследствии закрепился только на Руси, а здесь, в Европе, казался чужаком.