Корабль в пустоте

– Батюшка, это Борис Лосев, который вчера подошел к вам у церкви. Знаете, рассказанный вами сюжет из Белого получил совершенно неожиданное продолжение. Я бы хотел показать вам кое-что, если, конечно, у вас есть время.

– Я сейчас свободен, пожалуйста.

– А где мы можем встретиться?

– Да хоть в храме, я здесь, подходите.

– Тогда через полчаса.

Положив трубку, я некоторое время смотрел на нее. Если отец Константин существует в обычной реальности и отвечает мне по телефону, то, стало быть, и телефон реален? А почему тогда мой отключен? Нет, для меня всё это слишком сложно. Я вспомнил фильм аргентинских студентов «Мёбиус» о том, как в метро Буэнос-Айреса, после запуска кольцевой линии, исчез целый поезд в месте, где начинался один кольцевой маршрут и кончался другой. Топология пространства и времени искривилась при увеличении скорости состава в точке «нулевого» поворота – примерно так же, как изменяется поверхность перекрученной ленты Мёбиуса при соединении ее концов. Реальность в такой непрерывной конфигурации не противоречит ирреальности – они переходят друг в друга на витке. С этой точки зрения Румянов и Рождественский, скажем, действительно могли прибыть из реальности Москвы в мою псевдореальность – просто они на одном витке, а я на другом. А всем этрусколагам, включая меня, выпало оказаться в нулевой точке пространства-времени города переселения душ. Только эта лента, в отличие от ленты Мёбиуса, перекручена не один раз, а пятьдесят, и на каждом ее витке – по этрускологу. Научная фантастика, словом! Я любил ее читать в детстве, но ни тогда, ни позже не мечтал сам оказаться в ней.

* * *

Поздоровавшись с отцом Константином, я не стал ходить вокруг да около:

– Батюшка, моя просьба покажется вам странной, но я хотел бы, чтобы мы вместе поехали на второе городское кладбище. Поверьте, проще показать вам то, что я вчера увидел, чем рассказывать.

Священник был явно озадачен, но виду не подал, только поинтересовался:

– Вы вчера были на кладбище?

– Да, после встречи с вами.

– Что же, простите, привело вас туда?

– Не что, а кто. Встретил напротив университета секретаршу ректора, и она сказала, что хочет кое-что показать мне там – вроде, как я сейчас вам. Вы, кстати, с ней знакомы?

– Не имел удовольствия.

– Тем загадочней выглядит ситуация. Она как будто слышала наш с вами разговор.

– Даже так? Ну, а главное: ученые-то нашлись?

– По-прежнему нет.

– М-да… А то, что вы хотите мне показать, как-то связано с этим?

– Полагаю, да.

– Ну, тогда поехали, поглядим.

– Я поймаю такси.

– Не надо, я на машине.

Мы обошли храм, и отец Константин указал на стоящую во внутреннем дворе «ладу-весту»:

– Сюда.

В салоне пахло ладаном и восковыми свечами, а над лобовым стеклом разместился рядком иконостас в миниатюре – Спас в Силах, Божия Матерь, Николай Угодник, святые равноапостольные Константин и Елена. Только мы выехали за ворота, как за нами двинулась «реношка» с набыченным парнем из «Аквариума» за рулем и другим мужчиной, мне неизвестным. Они «приклеились» ко мне сразу после того, как я сел в такси возле отеля. Статус наблюдения за мной был явно повышен: тут тебе и второй агент, и «тачка» нашлась. Я не стал говорить батюшке о «хвосте», чтобы он не нервничал.

– Может, всё-таки расскажете, зачем мы едем на кладбище? – спросил отец Константин, следя за дорогой. – А то невольно какие-то мысли о покойниках в голову лезут.

– Да ведь раз уж поехали, недолго ждать осталось. Потерпите уж, пожалуйста.

– Что ж, потерплю, Господь терпел и нам велел. А я читал в газетах о вас и об этрусках. Интересно. Вот вы там говорили, что этруски были родственны венетам и ретам. Но этруски, я слышал, верили в древнегреческих богов?

– Да, только называли их по-другому.

– А в кого верили венеты и реты?

– Ну, у них были свои боги – Великий Отец и Великая Мать. Называли их тоже по-разному: Велинь, Белин, Матрея, Рейтия. Всё зависело от племени. Реты и адриатические венеты предпочитали Рейтию. В сохранившихся надписях она упоминается чаще Белина. Кстати, слово Рейтия, или Реция, вполне может означать то же самое, что и Россия.

– Как это?

– Вам, наверное, известно, что европейцы в средневековье называли нас рутенами, а Русь – Ruthenia. Не исключено, что и римское Raetia, на самом деле, калька с венетско-этрусского Routia или Rousia, поскольку римлянам было свойственно превращать звук «с» в иностранных словах в «ц» или «т».

– Я примерно представляю, где жили этруски. А где жили венеты?

– На адриатическом побережье Балкан и северной Италии, а также в Норике, на территории современной Австрии.

– Ага. А Венеция, конечно, это от венетов?

– Конечно. И Вена тоже.

– Я вот более-менее понял из ваших интервью, чем язык ранних этрусков схож с русским. А что представлял собой венетский язык?

– Он был еще более схож. Возьмем стихотворную надпись на атестинской погребальной урне, нацарапанную латиницей: “V ougon taj o stinaj, V ougon taj tot i onaj”. Думаю, вы, зная церковнославянский, без труда переведете это.

– Ну, наверное, так: «В огне тай, о, стенай, В огне тай тот и оный».