Коптский крест

Я резво вскочил — и что бы вы думали! Передо мной стоял тот самый морской офицер, которому мы с Николкой дней десять назад носили открытки! Только сейчас он был не в мундире, а в «спортивном» костюме викторианского стиля — с бриджами, крагами и шерлокхолмсовской круглой кепочкой с пуговицей на макушке. Смотрел, впрочем, он так же иронично.

— Не ушиблись, молодой человек… Иван, кажется?

Я пробурчал что-то невнятное и сделал попытку кинуться на помощь пострадавшей в ДТП даме. Но там уже обошлись без меня: вокруг нее суетились аж три «циклиста», выпутывая несчастную из руин ее трехколески. Впрочем насчет «руин» я преувеличил — аппарат был цел, даже колесо, в которое я так лихо въехал, не пострадало. Дама отряхивалась и бросала на меня возмущенные взоры. И надо было оказаться таким олухом!

Я сделал попытку принести извинения:

— Простите, мадам… то есть, сударыня… я не хотел… только он тоже виноват, — и я кивнул на владельца «паука» — Тормозить вовремя надо, а если ездить не умеешь — так и нечего браться…

Нет, ну в самом деле — выскочив на круговую дорожку, я слегка подтормозил — и увидел, как справа на меня надвигается громадное колесо бицикла. А сидящий верхом на нем господин в цилиндре и пенсне судорожно вцепился в руль и останавливаться не собирается! Даже рот открыл от удивления — с нижней губы свисала тонкая чёрная сигара.

Вывернув влево и надавив со всей дури на педали, я выскочил из-под «паука» — а вот увернуться от встречи с дамским трициклом уже не смог.

— Как же, по вашему, молодой человек, я мог «затормозить»? — возразил охаянный мною господин. Видимо, он не вполне отошел от происшествия, и, вместо того, чтобы поставить на место зарвавшегося сопляка, стал оправдываться, — Если бы я предпринял попытку остановить колесо при посредстве педалей, то непременно опрокинулся бы прямо на вас! А если бы повернул, то никак не смог бы избежать столкновения с дамой! — и он кивнул на пострадавшую. Та, слава богу, потеряла интерес к моей персоне и наслаждалась вниманием спасителей, один из которых был в военной форме.

А ведь точно, тип в пенсне прав. А я, значит, выхожу идиотом. На «пауках» нет не то что ручных тормозов — вообще никаких; педали насажены прямо на ось громадного переднего колеса, и единственный способ тормознуть — слегка попридержать их ногами. Но попробуйте-ка сделать это на скорости! Исход будет один: полетишь через руль с высоты своего роста, а это, уж поверьте, неприятно, особенно — в пенсне и с сигарой во рту!

— Господа, господа, прошу вас извинить моего сына! Мы с ним недавно в России, и он еще не вполне научился вести себя в обществе взрослых!

Ага, а вот и отец. Он, конечно, не пытался угнаться за нами с Николкой, предпочитая прилично сопровождать семейство Овчинниковых, передвигавшихся пешим порядком — тем более, на багажнике его роскошного круизера была пристроена корзина с прихваченной для пикника снедью. Вот и пропустил самое интересное; впрочем, мне от этого легче не будет.

— Пап, да я не хотел, кто ж знал, что они тут все без тормозов…

— Помолчи, Иван! — строго прикрикнул на меня отец. Я послушно заткнулся — что спорить, когда кругом виноват?

— Никол, ты-то хоть цел?

Николка стоял в паре шагов, в обнимку со своим самокатом. Он был потрясен таким стремительным развитием событий — и теперь пытался прийти в себя. В завале гимназист не участвовал, вовремя спрыгнув со своего финского пепелаца. Я в очередной раз похвалил себя за то, что не поддался на уговоры посадить его на велик. А то разгребали бы сейчас кучу-малу в стиле Тур-де-Франс…

— Какая у вас интересная машина, юноша!

А господин в цилиндре, похоже, позабыл об обиде, и с интересом рассматривает мой аппарат. Вон он, валяется на обочине дорожки, зарывшись рогами в траву. Ну да, конечно интересно — все же 125 лет развития техники чего-нибудь да стоят. Стоп-стоп, он что, поднять его намылился?

— А какой легкий! Это просто невероятно… неужели рама — из таких тонких труб? А по виду и не скажешь!

Ну все, понеслась. Пострадавшая дама забыта, «циклисты» столпились вокруг нас — точнее, наших великов. Лейтенант в первых рядах — вон, уже просит покататься! Да, точно — отец с помощью Яши снимает с багажника корзинку, и помогает лейтенанту взгромоздиться на незнакомую конструкцию — а Овчинниковы, стоя в стороне, потрясенно наблюдают за разгорающейся суетой.

— Ты хоть иногда будешь задумываться над тем, что собираешься делать? — выговаривал сыну Олег Иванович. Пролетка тарахтела по булыжной мостовой Садовой. Из открытых дверей обжорок проезжих обдавали волны запахов — кислые щи, подгоревшая каша, застоявшийся чад давно не проветриваемого помещения. Над Москвой ползли серые, низкие облака — к вечеру, похоже, собирался дождь.