Коптский крест

Наконец, пролетки остановились у дома на Гороховской. Яша помог разомлевшей Марьяне подняться наверх, отнес на кухню корзины и принялся перетаскивать велосипеды. И не зря — улучив момент, Яков заглянул в одну из расставленных наваленных в мастерской коробок. Ее содержимое оказалось, мягко говоря, необычно — серые, жуткого вида, гуттаперчевые маски с ребристым хоботом и круглыми стеклянными глазами, чёрные ремни, увешанные сумочками из неизвестной, но очень плотной ткани со странными застежками — Яша так и не смог их открыть. Ему смерть как хотелось сунуть одну из непонятных вещичек в карман, чтобы разобраться на досуге — но молодой человек сумел себя пересилить. Задвинув ящик с его загадочным содержимым в угол, он накрыл велосипед рогожей и, от греха, покинул мастерскую — не хватало еще и попасться! Яша шел по следу, и не собирался сворачивать; правда, и сам не понимал, куда ведут эти поиски.

Надо сказать, что пищу для размышлений получило не один только Яша. Лейтенант Никонов тоже вернулся из Петровского парка в задумчивости. Отужинав с сестрой и ее супругом, моряк сказался уставшим и удалился к себе. Но отдыхать — не стал. Наоборот, присел за стол, положив перед собой лист бумаги, принялся заполнять их аккуратным, бисерным почерком.

За окном тёмнело. Тени в углах Спасоглинищевского переулка быстро густели, наливаясь чёрнильной тьмой; лампа в зеленом абажуре тускло освещала стол и стены, а потолок комнаты тонул в тёмноте, накрывая Никонова шатром полумрака…

Лейтенант приводил в систему все те странности, которые успели накопиться вокруг его новых знакомых. Он уже давно думал о загадке, которую подкинули ему Ваня с Николкой; узнав же о том, что мальчик с отцом прибыли в Россию из Русской Аляски, Никонов, поддавшись неосознанному импульсу, решил навести справки об американских гостях. Благо, труда это не составило — в канцелярии градоначальника офицеру легко дали необходимые сведения, ну а потом в ход пошли связи.

Согласно выписке, полученной от пройдохи-делопроизводителя (она обошлась Никонову в полтора рубля серебром), Олег Иванович с Ваней прибыли в пределы Империи из Персии, через Баку. В их бумагах имелись все положенные отметки с бакинской таможни — однако паспорт, необходимый иностранцу для пребывания в России, был выдан, не как положено, Бакинским градоначальником, а здесь, в Москве. Никонов, и так испытывая некоторое неудобство от того, что он, морской офицер, вынужден заниматься, в сущности, жандармским промыслом, не стал расспрашивать чиновника об этой странности. Имелся и другой путь — один из товарищей Никонова по Морскому Корпусу командовал канонерской лодкой на Каспийской Флотилии. Каспий служил чем-то вроде места ссылки для проштрафившихся или попавших в немилость офицеров флота; однокашник Никонова угодил туда из-за некрасивой истории с карточными долгами. Но лейтенант не стал, подобно многим сослуживцам, порывать отношения с опальным товарищем. Вот ему-то и написал теперь Никонов, с просьбой навести справки об Олеге Ивановиче и Ване. Моряк нисколько не сомневался, что такие колоритные путешественники ни в коем случае не могли остаться незамеченными в азиатском Баку, где европейцы вообще были наперечет.

Ответа из Баку Никонов ожидал буквально со дня на день — желая ускорить дело, он воспользовался телеграфом, поставив, после некоторых колебаний, на послании казённый гриф. Оставалось пока лишь гадать, что за ответ придет с берегов Каспия, но лейтенант чувствовал — вне зависимости от его содержания, объясниться с новым знакомым все же придется. Открытка со зловещей надписью на японском, с которой все и началось; манера речи, не имеющая ничего общего (Никонов был уверен в этом) с говором русских выходцев с Аляски; навыки обращения с оружием, продемонстрированный мальчиком; сегодняшний фейерверк технических диковин… Вокруг этих двоих скопилось слишком много вопросов, и Никонов был твердо намерен получить ответы хотя бы на часть из них.

А пока — следовало продолжить столь удачно завязавшееся знакомство— благо повод к тому имелся вполне приличный. А заодно — прощупать нового знакомого в достаточно неожиданной для него обстановке. У Никонова имелся в Москве один добрый знакомый — и с его помощью лейтенант надеялся разговорить загадочного американца, да так, что тому некуда будет деваться. Благо — сегодняшнее знакомство позволяло сделать это, не нарушая правил хорошего тона.

Глава тридцать вторая

Под ногами мерзко хлюпало. Застоявшийся смрад был таким густым, что его, казалось, можно было резать ножом. Дно тоннеля покрывал слой топкой дряни; чтобы не увязнуть в нем по колено, приходилось держаться у стены. Яша проклинал себя — ну зачем понадобилось спускаться в эту клоаку? Нет, чтобы дождаться, пока бестолковые барчуки вдоволь измажутся в подземельях и сами выберутся наверх! Ну что такого могло быть там — кроме грязи, крыс и смрада?