Контрреволюция

Убийца Романовского скрылся. Из биллиардной через пустой вестибюль он быстро вошел в дверь, ведшую на черную лестницу, поднялся во второй этаж, там находилась застекленная дверь, за которой шло продолжение лестницы – вверх и вниз. Нижняя лестница вела во двор, из которого был выход в один из запутанных константинопольских переулков. Застекленная дверь оказалась запертой. На счастье убийцы за стеклом двери он увидал какую-то женщину, спускающуюся с верхнего этажа. Он постучал в стекло: «Откройте скорее дверь… – закричал он, – только что убит генерал Романовский…» Женщине, конечно, и в голову не могло прийти, что кричит сам убийца. Она поспешно сняла задвижку, убийца проскользнул в раскрытую дверь, быстро сбежал с лестницы и был таков. По-видимому, он принадлежал к террористической группе «Анонимный центр», которая еще в Ростове присылала Романовскому смертные приговоры.

Террористические акции в эмиграции продолжались и в дальнейшем. Объектом этих покушений являлись не только советские деятели, т. е. заведомые «враги», а часто и контрреволюционеры, т. е. «союзники», только иного толка, чем террористы.

В Париже был убит Петлюра – евреем, мстившим за петлюровские погромы на Украине[285].

В Берлине было покушение на Милюкова во время его лекции. Стрелявший промахнулся, и этим выстрелом был убит друг и политический соратник Милюкова, бывший член Государственной думы Набоков[286].

Тот же Милюков подвергся оскорблениям в Риге, тоже во время его лекции. В Сербии были выступления против Родзянко.

Одним из самых бессмысленных и необъяснимых террористических актов было убийство, при открытии выставки, русским эмигрантом Горгуловым[287] президента Французской Республики Поля Думера[288]. При этом шальной пулей был ранен известный французский писатель Клод Фаррер[289].

Следствие не установило никаких связей Горгулова, по которым можно было бы счесть его слепым орудием каких-то политических групп. По-видимому, он являлся террористом-одиночкой, действовавшим под влиянием определенной навязчивой идеи.

Трудно найти объяснение этому покушению в чем-либо, кроме как в психозе, порожденном Гражданской войной и продолжавшем сказываться десять лет спустя после нее. С одной стороны, оставившие неизгладимый след в некоторых болезненных натурах непрерывные опасности и постоянное нервное напряжение, толкавшие неуравновешенных людей к кокаину и другим возбуждающим средствам, с другой – устная и печатная пропаганда, то и другое, даже через десять лет после окончания Гражданской войны, создавало в некоторых умах своеобразные представления. Такие люди жили в убеждении, что подлинными сынами «Великой, Неделимой России», России Петра I, Суворова, Кутузова, Пушкина, Тургенева, Толстого, России, спасшей Париж в 1914 году и обеспечившей Франции победу на Марне и весь исход мировой войны, – являются исключительно бойцы Добрармии и вообще вся эмигрантская масса, покинувшая родину в 1920 году, а большевики – это какие-то чуждые родине люди, случайно захватившие власть и теперь производящие свои утопические операции над несчастным, безгласным народом. У таких людей были представления о том, что «подлинные русские люди», т. е. эмиграция, вправе требовать от французов отчета за те громкие слова и обещания, которые в течение войны не скупясь выбрасывали французские политические деятели, слова о нерушимой дружбе, о пролитой крови, которая должна стать несокрушимым цементом, связывающим воедино два великих народа… Казалось, что и в дальнейшем французы обязаны руководствоваться эмигрантскими представлениями, видеть в большевиках врагов и если и не вести с ними прямой борьбы, то, во всяком случае, не иметь с ними никакого общения.

А на деле люди, одержимые таким психозом, видели, что французы стремятся установить нормальные политические и коммерческие сношения с Советским Союзом. И в лице неуравновешенного или даже ненормального Горгулова этот психоз вылился в акт бессмысленной мести за невыполнение моральных обязательств – вылился в убийство президента Республики.

Помимо нападений и оскорблений «виновников» революции, в среде контрреволюционеров велась междоусобная полемика в печати. Один из лидеров кадетской партии, еще в дореволюционное время бывший под подозрением в «правизне», посол Временного правительства во Франции Маклаков в своих воспоминаниях преподнес целый обвинительный акт кадетской партии и ее вождю Милюкову. По мнению Маклакова, кадеты виноваты в том, что вместо того, чтобы помочь правительству, когда в 1906 году Витте звал их в министерство, они продолжали держаться оппозиции и сами лили воду на колесо революционеров. Милюков возражал ему на страницах своей газеты «Последние Новости», в которой он с неизменным упорством отстаивал принципы западноевропейского парламентаризма. К Белому движению на Юге России «Последние Новости» относились как-то условно; во всяком случае, в этой газете встречались статьи, дискредитирующие Добрармию.