Я закрыл книгу и протер глаза. Я читал больше восьми часов подряд, вставал только чтобы включить свет, когда солнце скрылось за облаками, и выпить кофе. Единственной зацепкой оставался коттедж, в который Пенни ездила каждый год, и имя владельца: Скотт. К сожалению, ни фамилии, ни названия города или курорта, она не указала. Я схватил фотоальбомы со снимками Кэтрин и их жизни. Я просмотрел пляжные снимки, вынимая их из альбома, и убедился, что это один и тот же пляж, просто снимки сделаны в течение разных поездок. На фотографиях я не нашел ни одной подсказки, и на обратной стороне не было написано ничего, что бы мне помогло. Тяжело вздохнув, я откинулся на спинку кресла и оглядел комнату. Впервые мне захотелось, чтобы на полке с ее книгами стоял какой-нибудь мерзкий туристический сувенир с названием города. Склонив голову набок, я заметил на нижней полке кое-что странное. На корешках последних двух книг не было ни одной надписи. Это были высокие, тонкие книги. Я взглянул на пол, на неровную стопку дневников, затем снова на книжный шкаф. Они были точно такими же, как те потрепанные тетради, которые я читал.
Я оттолкнулся от кресла и схватил книги. Кэтрин вела дневник – по крайней мере, раньше. Перелистав с первой страницы на последнюю, я обратил внимание на даты. Она начала писать примерно через год после того, как переехала жить к Пенни, и этих тетрадей ей хватило на пять лет. Ее дневники были не такими многословными, как дневники Пенни. В них содержались случайные мысли, несколько длинных отрывков и даже пара приклеенных скотчем открыток. Там были и наброски, маленькие изображения вещей, которые она, должно быть, любила.
Открывая первую тетрадь, я вознес к небу молитву. Мне нужна была подсказка, имя, что-нибудь, что помогло бы мне ее найти.
Я начал читать, и время для меня остановилось. Я обнаружил, что не могу оторваться. Эти краткие отрывки были наполнены ею. Она словно стояла передо мной и рассказывала истории. Каждая строчка была пропитана ее любовью к Пенни и благодарностью этому дому, а безусловная любовь, которую дарила ей Пенни, была практически осязаема. Кэти описывала их приключения, и даже поиски бутылок и банок оказывались интересными и веселыми. Она описывала ужины с друзьями Пенни, свои любимые блюда и даже понравившиеся рецепты. От одного отрывка у меня перехватило дыхание.
Мое сердце забилось чаще. Скорее всего, это тот самый дом отдыха! Пенни упоминала о коттеджах, и там были их фотографии с пляжа. Я продолжил читать.
Через несколько дней стояла еще одна запись:
От этих слов на мои глаза навернулись слезы. Рабочий отпуск. Это все, что они могли себе позволить. Точно так же они могли позволить себе обедать вне дома только благодаря щедрости друзей, и все же она чувствовала себя счастливой. Я подумал о своей жизни, полной излишеств. Я мог иметь все, что хотел; даже в детстве мне не отказывали ни в чем материальном. Тем не менее, я никогда не чувствовал удовлетворения, потому что они никогда не давали мне того, в чем я больше всего нуждался.