Контракт

Я принял душ и посмотрел в зеркало на свое отражение. На внешнюю оболочку, которой многие завидовали. Ту самую, за которой скрывался пустой, потерянный человек. Я захоронил его внутри и много лет о нем не вспоминал, а теперь Кэтрин собиралась вытащить его на поверхность.

Я вздрогнул и уронил полотенце. Меня пугал предстоящий разговор.

Я пересек комнату и распахнул дверь настежь, хотя и знал, что сегодня ночью не обеспечу ей утешительного храпа.

Я скользнул в постель и ощутил странное томление. Жаль, что она не лежала там и не ждала меня.

18

Ричард

В воскресенье утром я сидел за барной стойкой и потягивал третью чашку кофе, когда она спустилась вниз. Она приготовила себе кофе; я до сих пор так и не решился воспользоваться кофеваркой, которая появилась у нас на прошлой неделе, так что ей пришлось хлопотать самой. Я чувствовал ее взгляды украдкой, когда она ждала, пока кофемашина сотворит свое волшебство.

– Что такое? – со вздохом спросил я.

– Я уснула.

– Ты жутко устала.

– Я проснулась в своей постели. Без платья.

Я изогнул бровь и посмотрел на нее.

– По-моему, так принято, чтобы в ночь после свадьбы муж перенес жену через порог и снял с нее свадебное платье.

На ее щеках вспыхнул багровый румянец, еще отчетливее подчеркнув скулы.

Я усмехнулся и покачал головой.

– Ты помогла мне, Кэтрин. Ты устала и уснула, а я тебя укрыл и вышел из комнаты. Я переживал, что иначе тебе будет неудобно.

– О-о.

Она села рядом со мной и принялась потягивать кофе, прежде чем заметила на барной стойке обернутую бумагой коробку.

– Что это?

Я пододвинул коробку к ней.

– Подарок.

– Мне?

– Да.

Она быстро разодрала упаковку, даже не потрудившись осторожно отклеить скотч. Потом ухватилась за уголок бумаги и сорвала ее с коробки с ликованием ребенка в рождественское утро. Я улыбнулся, а она уставилась на подарок.

– Что? – ухмыльнулся я при виде ее замешательства.

– Это вафельница.

– Ты сказала, что хочешь вафельницу, и я тебе ее купил. В качестве свадебного подарка. – Я усмехнулся. – Стол в подарочный пакет не поместился. Боюсь, тебе придется выбрать его самой.

Она подняла на меня взгляд.

– Я хотела получить от тебя в подарок немного твоего времени.

Она ошибалась на мой счет. Я отлично помнил, чего она хотела и что я обещал сделать ради того, чтобы она вышла за меня замуж.

– Ты от меня не отстанешь, правда?

– Не отстану. Ты знаешь мою историю. Я хочу знать твою. – Она приподняла упрямый подбородок и продемонстрировала ямочку. – Ты обещал.

Я не рассчитал силы и громко стукнул кофейной чашкой о гранитную столешницу.

– Ладно.

Напряженный и взволнованный, я соскользнул с табурета и подошел к окну. Внизу передо мной расстилался город, мелькали крошечные и далекие фигурки – именно такими я бы предпочел видеть свои воспоминания.

А Кэтрин хотела, чтобы я ими с ней поделился.

– Мой отец был плейбоем. Богатым, избалованным, настоящим ублюдком. – Я невесело рассмеялся и пристально посмотрел на нее. – Каков отец, таков и сын.

Кэтрин подошла к дивану и молча села, а я отвернулся к окну, не желая смотреть ей в глаза.

– Он увлеченно играл, много путешествовал и занимался чем хотел, пока не вмешался мой дедушка. Он велел отцу повзрослеть и пригрозил оставить его без финансовой поддержки.

– О, господи, – пробормотала она.

– Вскоре они с мамой поженились.

– Должно быть, твой дедушка был доволен.

– Вряд ли, ведь после свадьбы ничего не изменилось. Теперь они веселились вместе, продолжали путешествовать и бросать деньги на ветер. – Я пересек комнату и сел напротив нее на тахту. – Он вспылил и выставил им ультиматум: если в течение года у него не появится внучка или внук, которого он будет нянчить, на его помощь они могут больше не рассчитывать. Также он угрожал изменить свое завещание, вычеркнув из него моего отца.

– У меня ощущение, что твой дедушка был властным мужчиной.

– Честно говоря, и я того же мнения.

Она закатила глаза и жестом показала, чтобы я продолжал.

– Так на свет появился я.

– Ясно.

Я встретился с ней взглядом.

– Я был зачат не по любви, Кэтрин. А из алчности. Родители меня не хотели. Никогда не хотели.

– Твои родители тебя не любили?

– Нет.

– Ричард…

Я поднял руку.

– Все свое детство, всю свою жизнь я слышал о том, какое неудобство я доставляю… им обоим. Как они заставляли меня вести себя так, чтобы денежный поток не прекращался. Меня воспитывали няни и гувернантки, а когда я немного подрос, меня отправили в школу-интернат.

Она молчала и кусала внутреннюю сторону щеки.

– Всю жизнь меня учили, что единственный человек, на которого можно положиться, – это я сам. Даже когда я возвращался домой на каникулы, мне никто не радовался.

Я наклонился вперед и обхватил колени.