Константа

— Догадался, — спокойно и негромко, выдохом трогая прядь у уха и затемняя экран. — Я крайне не люблю, когда кто-то пытается подумать за меня и сделать что-то моими руками, а последствия оставить за мной. — Чуть сместил корпус, немного ослабляя хват и опираясь локтем на столешницу, — компромат отправлен с мобильного номера Евдокии Борисовны Лихачевой, пенсионерки, проживающей под Салихардом и вот уже который год неустанно и яро воющей с ЖКХ. Это ее единственный и пока непобедимый враг, но я в нее верю. — Отпустил мои руки, опираясь вторым локтем о столешницу и отстраняя грудь от моей одеревеневшей спины. — Меня не будет три дня, ты подумай, чем ты так насолила этой пожилой женщине, что она решила подставить тебя. Фатально, если бы у нескромного меня не было бы мозга. Как вернусь, поделишься предположениями. — В голосе полное спокойствие. Может быть, эхо иронии, и от этого стало дурно. — Твой телефон на краю стола, рядом с историей брата. Думаю, понимаешь, что он отныне очень прозрачен. Окна заперты, курить в вытяжку на кухне. С тобой три дня посменно будут мои люди, квартиру не покинешь, пока я не вернусь. Доброй ночи, Женя.

Не оборачиваясь на неверных ногах в темный провал коридора, одновременно звонок в дверь, от которого вздрогнула, будто в гонг над ухом ударили. Костя пошел открывать, а я быстрее направилась в выделенную мне комнату. Хлопнула за собой дверью и сползла по ней, слушая приглушенный голос Зелимхана:

— Вересовские все телефоны оборвали уже. Саня Эдика забрал, ждут в машине.

Костя что-то ответил, негромко, не разобрать. Еще немного времени и хлопок входной двери, потом краткие переговоры нескольких человек на осетинском. Понятно, пришел первый караул из бородатых джентльменов…

Момент, когда меня, все так же сидящую у двери сморило, я пропустила. Варианты грядущего, один страшнее другого, продолжились и во сне, доведя почти до истерики, заставив проснуться на рассвете, осознать, что сплю на полу у входа и перетащить бренное тело и еще более бренный мозг на постель. Снова уснула, чтобы вторая часть фильма ужасов еще больше вымотала.

* * *

На следующий день вновь смена караула и моим стражем стал Аркаша. Я, за ночь оттраханная собственной фантазией, как оказалось, не имеющей границ в жанре хоррора, узрела кронпринца, с раннего утра втыкающего в гостиной в мобильные гаджеты и бумаги массивными ровными стопками распределенными по широкому столу у выхода из гостиной, благо, бумазейки не имели никакого отношения ко мне, быстренько накидала план.

План прост до безобразия — соблазнить и забрать ключ от входной двери, что зазывно выглядывал из кармана брендовых спортивных штанов, когда кронпринц, сидя по турецки на диване, разозлено смотрел в экран нетбука, расположенного на своем бедре. Так вот, посредством соблазна юного воина царских кровей, подпустить его болид к себе, забрать отмычку от входной двери, потом провести коронный от моего Брюса Ли (или сначала коронный, а потом отмычка. По ситуации буду ориентироваться), чтобы дать себе фору для увлекательного путешествия по съебам. Хороший такой план.

Если бы не одно но — Аркаша вообще на меня внимания не обращал. Вообще. Даже когда я, подтянув выше и без того короткие джинсовые шорты, едва не оголив задницу и без лифчика под легкой майкой, гарцевала по просторной хате с видом осоловелым и глупым. Чем не идеально соблазнительная жертва? Но Аркаша меня полностью игнорил. Даже когда жрали вместе в столовой.

Вот в том, что он явно заметил мою полуобнаженку, я была абсолютно уверена, поймав его задержавшийся на моей груди взгляд в отражении выключенной плазмы, но когда бросила взгляд олененка из-под ресниц, то обнаружила ноль интереса в копающемся в планшете Аркаше. Просто ноль. Анохина мои щиколотки завели, это чувствовалось, и мне кажется, что даже если бы я была в тот момент в тулупе, он все равно бы завелся, у него все равно бы в глазах мерцало вот то, от чего… так, ну его нахер, мысли эти. А этот, у которого по возрасту положено секс держать в приоритетах, ноль реакции на меня полуголую. Але, гараж! Мы вдвоем, молодые и горячие, в пустой квартире, хули ты с недовольным еблом постоянно в телефон пялишься, а не на меня, в перспективе трепетную причину твоего либидо?! Но глядя на поморщившегося Аркашу, едва не швырнувшего телефон в стену, но все же удержавшегося, у меня отчаянием в мыслях сквозило только одно — да что ж такое, блять, как же меня уже заебало это мое заболевание под названием трунь, расшифровывающееся как синдром утопленника.