Константа

Он, закатив глаза, поднялся с кресла и направился по коридору. Я, с замирающем сердцем смотрела как чокнутая, зажав швабру между ног, метает телефон в прогал между шторами и полом, подпихивая отскочивший от стены смартфон под штору шваброй, зажатой между бедрами, при этом торопливо вынимая провод зарядника, когда я пиздила с края стола, заваленного бумагами Аркаши, шариковую ручку и оборачивалась и вставала так, чтобы за моей спиной возвращающийся кронпринц не спалил, как чокнутая запихивает обратно в шикарные поролоновые буфера провод от зарядника, который так и не успела достать. Штекер за сиську зацепился, наверное…

— Потом вместе посмотрим, — заключила зеленоглазая скотина, падая в кресло у стола и не глядя на меня, уже едва сдерживающуюся чтобы его не избить, застыв посередь столовой с ручкой между ягодиц, когда чокнутая усердно протирала полы в кухне.

Печально покивала и с возвышенным видом удалилась. Чтобы отодвинуть кровать в спальне и незаметно оторвать маленький кусок обоев, на котором спешно и с сокращениями накатала порядок действий для чокнутой, указав ключ шифрования для моих записей в записной книжке. Нужно найти Дениса. Найти срочно. Он отвисает по определенным адресам после дел.

Скомкала кусок обоев, рассеяно оглядываясь. Пакет из-под сушек, ага. Подхватив лифчик и пакет, пошла на выход. Демонстративно кинула лифон с запиской в подкладке и пакетик с недоеденными сушками в мусорный пакет у порога, что, разумеется, не укрылось от соколиного взора кронпринца, подошедшего к изображающей Пьеро мне, пока псевдопокойница пидорасила полы в столовой.

— А эту деталь гардероба зачем? — осведомился он, с сомнением глядя на мой кружевной лифон венчающий пакетики с мусором в большом пакете для мусора.

— Мне так сказали, — оповестила я, отрешенно глядя в потолок.

— Кт… о-а-о-о… — искренне горько простонал Аркаша с силой проведя ладонью по страдальчески поморщившемуся лицу и, повернувшись к монстру-Данке, изображающей растерянное недоумение, велел, — просто выбросите. Без вопросов, пожалуйста.

Она покивала и, как только он направился в арочный проем столовой, сделав страшные глаза, кивнула в сторону столовой, понимающе глядя в мусорный пакет.

Я, со сжавшимся сердцем проплыла мимо нее, направляющейся к выходу, пока я, демонстративно вынимая из заднего кармана пачку сигарет и зажигалку, направлялась к вытяжке. Аркаша, успокоенный отсутствием левых людей на подконтрольной территории, полностью погрузился в документы на столе, чем позволил мне забрать телефон из-под шторы.

«Чек ин» — падая на свою кровать быстро напечатала я на единственный забитый в память смартфона номер.

«Пидорковатые мужики пидорковаты, даже если бородаты» — почти сразу отозвалась сообщением чокнутая, заставив меня умильно улыбнуться и поцеловать экран.

«На передовой пока мыши сосут» — написала я, раза с третьего сообразив как сказать так, чтобы она поняла, но не поняли те, кто может в перспективе вскрыть наш канал.

«На флангах тоже. Через два дня контрразведка доложит позиции».

Она нашла записку, она ее прочитала и уже подобрала вариант смыться из страны, чтобы проехаться по конспиративным хатам Дениса. Единственное но — уровень заряда телефона. Подзарядник чокнутая не успела оставить, а без связью с электросетью мой черный выход в мир не выдержит длительно.

Аркашино приближение услышала весьма запоздало, когда он уже поворачивал ручку двери в мою комнату. Торопливо сунула телефон под подушку и, сделав стеклянные глаза, уставилась на шкаф-купе.

Кронпринц открыв все двери и ящики, при этом не прекращая разговаривать по телефону, но трогательно отведя трубку от уха, удостоверился, что я с ним согласна и никого в шкафу нет, удалился, а у меня внутри мандраж, ибо что бы было, если бы я слишком увлеклась. Ну, коли кронпринц настолько впечатлительный, тут грех не удержаться.

Я проплыла в кухню, взяла нож и ушла в ванную комнату. Сначала он требовал открыть, когда я, сидя на каменном краю интегрированной в стену столешницы, врубала воду в раковине, а потом, не дождавшись от меня ответа, неожиданно быстро и тоже ножом выломал замок. И, снедаемый яростью, узрев меня, застыл на пороге.

Я, насуплено свершающая свое черное дело, не обращала на него никакого внимания.

— Ты что делаешь? — старался говорить грозным голосом, но шок этому препятствовал. Я насупилась еще сильнее, чтобы не было видно, как у меня кривится лицо, потому что мне хочется расхохотаться. Глядя на струю воды, которую раз в секунду пересекала лезвием, твердо молвила:

— Мне надо отрезать.

— Нет, блядь. Это уже ни в какие ворота, — пробормотал Аркаша, вынимая из кармана смартфон.