Конопляный рай

Манера общения нанайцев немного смутила Димку. До этого про себя он видел их дремучими и неграмотными и замкнутыми людьми. Оказалось, что это не так. Выходило, что они всё знали, но что удивляло больше всего, никого ругать не собирались.

… – И что же родители? Не знают ничего про ваше путешествие?

– А… – Отмахнулся Фасоль. – Мы сами по себе, правда, Диман?

– Ах, сами, с усами. А вертолёт видели?

– А то. Чуть макушки не содрал.

– А ты бойкий, как погляжу, Фасоль.

– Не из робких, – без стеснения подтвердил Фасоль, уже шкрябая ложкой по дну котелка. – А чё, к чаю сахара найдётся? Сладкого давно не ел, – разошёлся Фасоль.

Все засмеялись. Семён принёс из балагана жестяную коробку с кусковым сахаром. Фасоль без зазрения совести выгреб из неё горсть. Пока он уплетал уху, запевая её сладким чаем, Дима разглядывал поляну и всё, что находилось вокруг. Их домик был крыт сухой корой бархата, среди которой вперемешку лежали куски старого шифера; наверное, это был очень старый балаган. Стены его были сложены из нетолстых брёвен лиственницы, прямо с корой, нижние венцы уже давно затянуло слоем зелёного моха. Балаган выглядел как игрушечный среди зарослей, словно являлся декорацией, из крыши торчала ржавая жестяная труба, накрытая чёрной от копоти кастрюлей.

– Браконьеры мы с тобой, однако, – посмеиваясь над гостями, повторил Инокентий. Семён лукаво улыбнулся, и вновь принялся за своё вырезание.

– Ты чёртика вырезаешь, что ли? – спросил Фасоль, откладывая пустой котелок. – Я видел таких в музее. Там про нанайцев интересно. Балаган, точ в точ как у вас. Оморочка из коры, вещи всякие. Это для духов, я знаю.

– Не. Не для духов, для дураков, – поправил Семён. Все, включая и самого Семёна, снова дружно рассмеялись. Потом пожилой стал напевать какую-то мелодию. Диме стало неловко от того, что они пришли незвано, и объедали нанайцев. Их почему-то было жалко. Никакие они не были браконьеры, а так, бродяги. Вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь журчанием ручья, да шумом пробегавшей внизу под скалой реки, от чего находиться в этом месте, среди незнакомых людей было немного страшновато. Уже с первых минут пребывания в нанайском таборе, Дима заметил, что в их общении ощущалась какая-то необычная связь, словно те что-то скрывали от посторонних. Они то и дело переглядывались и посматривали по сторонам, как будто рядом ещё кто-то присутствовал. От этого было немного не по себе. Но Фасоль, наверное, ничего этого не замечал.

– В музее для дураков, а здесь для духов. Так?

– Вроде того, – удовлетворённо кивнул Семён, загадочно улыбаясь. От того как он это делал, как смеялся, иногда даже слишком громко, у Димы почему-то пробегали по спине мурашки. – Это для медведя, чтобы по ночам не снился, – пояснил Семён, подмигивая ему. Теперь Димке совсем захотелось уйти, но Семён заметил его смятение и успокоил. – Это сторож.

– Это как? Ты будешь спать, а он караулить? – непринуждённо продолжал спрашивать Фасоль, уже развалившись прямо у костра. – А правда, что в лесу город старинный есть? Или Колян сочиняет?

– Колян не сочиняет. Точно есть, – подтвердил Семён, поглядывая искоса на своего товарища, словно испрашивая разрешения на ответ.

– Вы и Коляна что ли знаете?

– Как не знать. Знаем, – спокойно подтвердил дед. – Парень известный, называется Коля – дырявые колени.

Шутка Иннокентия снова вызвала дружный смех. Димке вдруг показалось, что он сто лет знает этих людей, но в то же время он чувствовал, что во всём их разговоре была какая-то странная игра, которую трудно было заметить, но она всё же была.

…– Был здесь, командир ваш.

– А как он вас нашёл?

– Ну, он же командир, с головой парень.

Фасоль спросил про пожар. Нанайцы некоторое время молчали, словно раздумывали, рассказывать или нет. Потом старый поведал как было дело. Почти всё сходилось с Касиным рассказом.

– Рано или поздно, всё равно бы бросили место. Лишние мы здесь. Мешаем. Лес вот только жалко. Реки из-за него не стало совсем, – задумчиво закончил старик. Он немного прихрамывал, объяснив, что с детства одна нога короче другой. Из-за чего приходилось к обуви две подошвы клеить.

– Кому же вы мешаете? Лес-то большой. Края нет, – возмутился Фасоль.

Старик грустно улыбнулся и вздохнул. –Тебе рано знать, не поймёшь.

– А вы шаман? – спросил Фасоль, глядя на то, как старик ворошит костёр и что-то нашёптывает.

– Я нет, – посмеиваясь отмахнулся старик. – Он шаман, так шаман, – кивнул он на Семёна. Тот усмехнулся и вдруг изменился в лице, вызвав растерянное молчание среди ребят. Потом ухнул, словно хотел напугать, и рассмеялся ещё громче.

– Не пужай, не из пугливых.

– Да вижу. Зато вот пану спортсмену страшно стало. Точно Димка? Душа-то в пятках.

Тот поёжился и глупо улыбнулся, удивившись, как Семён прознал его имя.

… – Верно говорю, трусоват твой дружок.

– Он не дружок. Мы так, знакомые, – поразив своей простотой, ответил Фасоль. Он уже как будто был за главного среди них.