Конец подкрался незаметно

демократическим порядком, пилит сук, на котором сидит. И вовсе не собирается менять

этот порядок, ужесточать законы, урезать гарантии: ах, права личности, гуманизм, забота о

человеке.

Забота о человеке переросла в развращение человека, в подталкивание человека к

паразитизму, в социальную и экономическую деградацию.

25. Гнилой плод глобализации. На рынке перепроизводство и конкуренция, прибыль —

душа капитализма, и себестоимость надо снижать, не то лопнешь, сожрут. И все больше

производств переносится в дешевые страны. За что своему отстегни две штуки баксов —

пакистанец сделает за двести. Выход — кайф!

О-па! — своих, ставших безработными, сажай на социал. Государство должно их

обеспечить (см. выше).

Зато за счет полученных сверхприбылей можно совать продукцию на новые рынки с более

низкой покупательной способностью, но и по ценам пониже.

Ты начинаешь задешево заставлять пахать на себя бедные страны. Когда они оклемаются и

осмотрятся, приподнимутся немного — они расценочки-то повысят. Так что это все —

временное решение проблем, отодвигание глобального экономического кризиса.

Вчерашние голодранцы Юго-Восточной Азии на глазах превращаются в «экономических

тигров». И «День тигра» близится.

Подняв экономику на этом неравном сотрудничестве, «новый мир» может придушить

«первого». Их рынки потенциально больше. Трудовые ресурсы больше и дешевле.

Жизненный уровень ниже, и излишним гуманизмом они не отягощены — свои

безработные пусть хоть сдохнут, пусть их богатый Запад пока покормит. Поднакопив

деньжат и раскрутив собственные торговые марки, они вполне способны выиграть в

конкуренции с «первым миром» через несколько десятилетий.

Размах этого краха сегодня трудно себе вообразить.

А пока ребята из третьих стран продолжают перебираться в «первые» и на социальные

пособия вскоре приобретают дешевые товары, сделанные соплеменниками на оставленной

родине.

А сегодняшняя прибыль корпораций съедает саму послезавтрашнюю их жизнь. Но потоп

— после нас.

26. Колонизуемые съедают колонизаторов. Однажды французы прорыли Суэцкий канал.

А англичане очень ловко его у них отобрали. А через сто лет египтяне его

национализировали.

Однажды американцы прорыли Панамский канал. А через сто лет панамцы его

национализировали.

Однажды португальцы нарыли в Анголе алмазные копи. А через сто лет ангольцы их

национализировали.

Однажды англичане колонизировали Индию. А потом индусы поехали жить в Англию.

Правда, их к тому времени оказалось миллиард с лишним, и все не помещались.

Однажды Голландия колонизировала Суринам. А потом суринамцы постепенно стали

переселяться в Амстердам. Правда, их кварталы мгновенно начинают походить на

помойки, но не это главное.

Не будем размениваться на мелочи:

Однажды Великий Рим захватил весь досягаемый мир вокруг Средиземного моря. А

потом даровал всем обитателям гигантской империи, мировой империи, права римского

гражданства. А потом самые ушлые со всего мира стали переселяться в Рим на правах

граждан. И стати зарабатывать деньги всеми способами. И занимать должности. И

размножаться и выписывать родственников. А римлянки бросили рожать. А плебс ходил

на демонстрации требовать социал — хлеба и зрелищ. А проникшее в развратный Рим

христианство ширилось и захватывало новые позиции. А римские историки и политики

жаловались на безнравственность населения и всеобщую коррупцию. А потом пришли

немытые варвары, которых за четыреста лет до этого Рим растер бы в прах, — и все как-

то, знаете, кончилось.

Протирайте по утрам глаза и читайте историю, граждане.

И вот мы, сильно развитые, захватили колонию, где живут несильно развитые. И стали

посильно эксплуатировать и перестраивать в своих интересах и по своему образцу. Заодно

и тем самым развивая неразвитых и давая им представление о нашем уровне цивилизации.

И они стали осознавать себя людьми второго сорта, а нас — первого. А любой

второсортный хочет быть первосортным.

А потом мы сказали: ой, какие мы безнравственные и несправедливые все люди равны, дадим всем равные права, в том числе право выбора любого места жительства. И открыли

двери и окна нашего цивилизованного и благоустроенного дома для всех.

Ага, сказали бывшие второсортные ребята и поехали в тот дом, который получше. А их, заметьте, гораздо больше, чем нас. Ох, закряхтели мы, что же делать, ксенофобия и расизм

— это ужасно и неприемлемо. Ага, отозвались бывшие второсортные ребята, вы нас

эксплуатировали, вы нам должны, позор расизму, дайте теперь и нам все то, что у вас есть.

А как же, согласились мы.

Теперь у нас комплекс вины, а у них — комплекс недополученности общих для нас всех

благ. Мы стесняемся, уступаем и помогаем — они жаждут, требуют, добиваются и

получают.

Долгое благополучие нас расслабило и гуманизировало долгие лишения их закалили и

ожесточили.

Победа расслабляет — поражение готовит реванш. А маятник качается.

В конце концов колонизуемые всегда перенимают умения, навыки и ценности

колонизаторов — которые накладываются на аппетит и жадность бедняков, прорвавшихся