Конец партии

Примерно в таком же ключе протекал разговор и в кабинете Блюменфельда, где сидел Элиат Рут, а также бывший министр, а сейчас секретарь премьер-министра Иван Григорьевич Щегловитов. Элиат Рут с удивлением посмотрел на Щегловитова. Его недоумённый взгляд перехватил Блюменфельд.

— Это мой первый секретарь, он исполняет обязанности моего заместителя и является хранителем печати, если возвращаться в стародавние времена. Я ему во всём доверяю.

— Окей, — пожал плечами Рут, — тогда давайте обсудим наше сотрудничество.

Кроме Элиата Рута в кабинете присутствовал ещё один американец — это был Чарльз Крейн, который хорошо знал русский язык и кочевал от одного министра к другому, начав с Блюменфельда. Он и стал переводить слова Рута, правда, разговор оказался довольно коротким.

— Мне бы хотелось надеяться на взаимовыгодное сотрудничество, — начал американец.

— Нам бы тоже этого хотелось, — ответил Блюменфельд.

— Тогда давайте сблизим наши позиции. Мы готовы поставлять вам оружие и оборудование для сельского хозяйства и железных дорог.

— А мы готовы их покупать. Давайте дождёмся итогов консультаций всех министров, а потом соберёмся в более широком составе и согласуем наши возможности и ваши предложения.

— Хорошо, — неожиданно быстро согласился Рут. — Нам и самим надо осмотреться и прийти к единому мнению. Давайте встретимся с вами через сутки. Думаю, этого времени будет достаточно для всех, и выработаем общее решение вопроса на основании проведённых предварительных переговоров.

— Хорошо, тогда так и сделаем, — ответил Блюменфельд, а Щегловитов согласно кивнул. На том и расстались. Выпить американцы отказались, хоть Блюменфельд, спохватившись, им и предложил.

Следующий день прошёл также насыщенно. Американцы активно перемещались из одного министерского кабинета в другой, непрерывно горланя на своём упрощённом английском. Керенский только морщился, проходя мимо них по коридору и ловя отдельные слова.

«Какие перспективы!», «Русские дураки», «Нужно переиграть французов и англичан», ну и так далее. Керенский всем улыбался и здоровался по-русски. Их генералы, возможно, сказали своим, что он знает английский, а возможно, что и нет, да им было и наплевать.

К Керенскому больше никто не заходил, оставив его в покое, но о том, что происходило в чужих кабинетах, он если и не знал, то догадывался. Дождавшись удобного момента, Керенский зашёл к Щегловитову.

— Как дела, Иван Григорьевич?

— Как сажа бела, — мрачно отозвался тот.

— А что так? — удивился Керенский с сарказмом в голосе.

— Навязывают кабальные условия для нашего восстановления, хотят выкупить контрольный пакет акций или взять в долгосрочную аренду железные дороги. Да, не спорю, они готовы много вложить, прислать и своих инженеров, и даже обслуживающий персонал. Но «Mamma mia», как говорят итальянцы, зачем нам это надо? Мы же не хотим впасть ещё и в зависимость от американского капитала.

У нас и так много предприятий с французским и английским капиталом, много акционерных обществ и банков, но впадать в альянс с американцами, думается мне, уже чересчур. И все перечисленные будут также недовольны этим.

— А разве у нас есть другой выход?

— Конечно, мы же союзники с англичанами и французами.

— Да, — удивлённо поднял брови Керенский. — Формально вы правы, а в реальности всё намного хуже. Русский медведь связался со стаей волков, чтобы победить стаю других хищников, но в схватке оказался ранен и теперь все хищники без исключения стараются схватить его за пятки, но целясь при этом в горло. Мы одиноки, если говорить начистоту, и никому не нужны.

А что делать раненому медведю? Только бежать к следующему хищнику и принимать уже его помощь в надежде получить передышку, зализать раны и нанести смертельный удар своим врагам и запугать своих «друзей». Иносказательно, не спорю, но вы, я думаю, понимаете саму суть данной притчи.

— Понимаю, — кивнул Щегловитов, — но не согласен с вами. Союзники не пойдут на откровенное предательство.

— Согласен с вами полностью. На откровенное — нет, не пойдут! Но что им помешает просто не вмешиваться? Сидеть в амфитеатре и смотреть, как в партере разыгрывается неприглядная сцена драки зрителей с артистами. Ах, ох, как же так….

А как только драка закончится, то вызвать полицию и вывести всех участников на выход и посадить в тюрьму. Ничего личного, только национальные интересы. Жаль, что для вас это не очевидно, зато очевидно мне. А потому, я лучше отдам свой билет на балконе новым зрителям и попрошу их сверху плюнуть на тех, что сидят в амфитеатре, чем буду хлопать в ладоши и ушами, глядя как мне бьют кулаком в харю, уж извините за грубость. Денег, конечно, будет безумно жаль, но свобода и жизнь дороже.

— Эк, вы закрутили сюжет, — по-старчески крякнул Щегловитов, — вам бы, Александр Фёдорович, в театре работать в качестве сценариста пьес, а вы государством хотите руководить. С такой конспирологической версией я ещё не сталкивался.

Керенский мгновенно перешёл в состояние гнева.