Конец "черной тропы"

— Со Станидом встретился в Германии. Он выцеживает наши старые кадры. А Комар учил быть верным до конца. Я рад, что снова среди своих.

Передав Цыгана под покровительство Кушака, эсбист краевого провода Рысь и отец Хрисанф принялись обсуждать факт появления кадрового оуновца с абверовским образованием, знающего слишком много.

— Проверим,— заключил Рысь.— Отправлю нынче же «грипс» Комару по первому каналу, пусть сам распорядится, за какую кишку тащить Цыгана. По-моему, ты, пресвятой Хрисанф, к отцу Иннокентию рвался в Баево. Учти, там колхоз-таки налаживают, актив расшевелился шибко. Вразумить надо. Бери боевку своего Кушака. Заодно и выяснишь, что известно об убитом «ястребке», с кем скандалил Цыган, словом, подтверждение нужно. И побыстрее, больно хлопотно присматривать за ним в лесу.

— Работать заставь, мало ли дела.

— Когда ты, ушлятина-дьяк, поумнеешь,— кольнул Хрисанфа обидным Рысь.— Нам с тобой надо смотреть, как бы не пришиб самих до смерти этот Цыган. Вот что на сей момент важно.

Остаток ночи и весь день Шпигарь метался по камере. Он последними словами клял чекиста и самого себя, громыхал кулаками по двери, падал на койку, рыдал и метался. К вечеру стал умолкать, попросил пить. Кружку с водой взял, а к миске с супом и к хлебу не притронулся, но и не швырнул, как это сделал утром и в обед.

Узнав о переменах в поведении арестованного, Киричук распорядился привести его и позвал Проскуру с Чуриным поприсутствовать при беседе.

Шпигарь вошел в кабинет уверенной походкой, не дожидаясь приглашения, сел на стул в углу и стал разглаживать бороду. По внешнему виду и по тому, как он с любопытством смотрел на присутствующих, Киричук понял, что в нем что-то надломилось и пришло заметное успокоение. С чего бы это?

Василий Васильевич решил, что буйство Шпигаря утихомирила какая-то недобрая задумка, не иначе. И за ним надо смотреть не в оба, а во все четыре. Чем-то выдаст себя, переиграет.

— Я не привык называть людей по кличкам,— тихо — начал Киричук.— Как ваше отчество, Игнат?

— Фадеевич.

— Так вот, Игнат Фадеевич, хитрить с вами мы не собираемся, в свою веру обращать — тоже. Поймете бессмысленность, противонародность своих деяний, значит, убережете от гибели себя и еще кое-кого. Раскаявшихся, вышедших с повинной мы не караем. Примеры вы знаете. Не сложите оружия — уничтожим.

— Ну что же, подполковник, буду с вами говорить в открытую, без вранья. Хотите знать, почему я облюбовал себе псевдо Шпигарь? Не гвоздь, не шуруп, а шпигарь! Потому что им крепят сваи-балки, вбивают надежно, насовсем и никогда не выдергивают. Можно, конечно, его вбить и вторично, чтобы закрепить на нем, к примеру, бельевую веревку, но тогда это будет не шпигарь, а цеплялка. Так что, надеюсь, понимаете, с кем имеете дело.

— Ну и что же вы собирались крепить? Кому служить? Во имя чего загубили столько жизней своих земляков? Об этом и подумайте. Человек вы мыслящий, должны понять.

— Хорошо, поразмышляю.

— А теперь скажите, о каких тэренах идет речь в этом «грипсе»? — Киричук положил перед арестованным отобранный у него документ на тонкой папиросной бумаге, в котором говорилось: «Друже Зубр! Срочно! Испытываю потерю связи. Крайне нужна смена тэрепа, дважды еле ушел от чекистов. Предлагаю третий тэрен, второй опасный тоже. Дайте канал связи с моим третьим запасником. Нужно повидаться. Жду свежих указаний. На пасху уйду. На крайность использую связь первого канала. Угар».

Шпигарь, читая, почесывал в бороде, дважды бросил короткий взгляд на подполковника, спокойно, как о давно известном, сказал:

— Второй тэрен в Торчинском районе, там Тарасов вовсю шурует, санкцию на него запросили «убрать!», а третий тэрен в Затурцевском районе, там потише.

— Покажите на карте границы тэрена,— предложил Чурин.

— Этого не покажу, даже если бы знал.

Киричук продолжал:

— Что значит «третий запасник»?

— Тот же тэрен в Затурцевском районе для нас сейчас запасник, раз мы обитаем в тэрене Луцкого района.

— Понятно, спасибо.

— Не, подполковник, «спасибо» на зуб не положишь. За эту мою консультацию подайте мне курку и шмат сала для успокоения нервов. Будет?

Василий Васильевич улыбнулся, пообещал распорядиться.

— Ну а связь по первому каналу что значит? — продолжал Киричук.

— Главная специальная связь.

— Как ею пользуются? Где она проходит?

— На сегодня будет, я думаю, подполковник. У меня живот сводит. Это хорошо, что появился аппетит.

— Еще последний вопрос: куда вы собирались идти нынче ночью, с кем встретиться и где отсидеться днем, потому что обратно рассчитывали вернуться через сутки.

— Вопрос большой, ответ короткий: в бункер собирался. О нем потом, никуда бункер не денется. Пожую, подумаю...

— Хорошо,— не стал настаивать Киричук, почувствовав и сам, что надо сделать перерыв.

Когда Шпигаря увели, Проскура живо поднялся, беспокойно заговорил:

— Машину скорей надо, можно успеть. Как это я сразу не сообразил: на сегодняшний вечер Шпигарь оставил Куле для передачи «грипс». Ну конечно же, сегодня с темнотой надо ждать связного.