Конец "черной тропы"

И полуночный час настал. Прок поднялся и не спеша пошел к хате. Как было подсказано Скворцом, постучал по раме среднего окна и, обнажив голову, стал ждать.

Павел Гаврилович видел, как слегка дернулась занавеска, донесся ответный стук в стекло — значит, все шло как и ожидалось, и он уверенно направился к двери. Ее открыли, ни о чем не спрашивая.

— Проходи! — уверенно произнесла хозяйка.

— Кто дома? — гортанно прогудел Проскура, переступив порог.

— Никого. Не греми,— пропустила она его и заперла дверь.

В маленькой комнатке горела лампадка. Лики образов смотрели на вошедшего отрешенно. Куля встала в проходе — худенькая, с хитровато настороженными глазами.

— Я Прок. От Рыси. Разобраться пришел.

— Не знаю я ни Прока, ни Рыси. До разборов твоих мне дела нет,— устроила она руки на груди.

— Я назвал себя, чтоб знала,— подошел к ней Павел Гаврилович.— А разбираться с тобой буду по делу, к которому причастна. Почему, к примеру, после твоей хаты на Угара с его охраной налетели чекисты? Где они их прихватили, надеюсь, знаешь?

— Кого таких? — безразличным тоном спросила Ганна, и вдруг резко: — Почему молча переступил порог?

Проскура вместо того, чтобы сплюнуть от досады — промашка вышла, подпустил ухмылку, дескать, ему не так уж важна такая процедурная мелочь, ответил удачно:

— Здравствовать дому твоему пожелать успею, прежде гибель братов уяснить хочу.

— Так бы и сказал.

— Это уж ты меня не учи. Отвечай, куда от тебя пошел Скворец в последний раз?

— Мне это знать ни к чему.

— Что тебе известно и что говорят в Смолигове об убитых чекистами в церкви?

— Поболтали и перестали. Видел кто-то Угара, «ястребки» мечутся, ко мне приходил Филимон с оравой, шарили тут. А ничего, с тем и ушли.

— Кому ты говорила, что Скворец был у тебя?

Ганна опустила руки на живот, сощурилась колюче.

— Какие такие права у тебя допрашивать меня? — больше упрекнула, чем спросила она.— Что надо? Говори и уматывай!

Проскура взял ее за плечи и усадил на стул с подчеркнутой деликатностью.

— Я еще не решил, голубушка, с собой тебя взять или тут оставить. Может быть, и тащить-то тебя нет смысла. Поняла?

— Я ничего не знаю. Скворец пришел и ушел, куда — не знаю. Никогда они не говорят, всем известно, не говорят.

— Но ведь от тебя ушли, забрались на отсидку в церковь, никто их не видел. Как же чекисты разнюхали?

—            Это их надо спросить. Я надежно выручала всегда.

— Кто приходил к тебе после Скворца до рассвета в тот

день? — жестче спросил Проскура и ухватил Кулю за руку.

— Игнат был. Ой, я его по-старому, ну, Шпигарь приходил.

—  Шпигарь?! — повторил Проскура.— Зачем он приходил? У него же завтра со Скворцом намечена встреча у тебя.

— За тем приходил, что и вы. Узнали о гибели Скворца, звено связи нарушилось. Велел выяснить до завтра, как быть. В тайник к грушке отнесла ему «грипс» к Угару, завтра с утра пойду за ответом.

Дроскура весь напрягся.

— Так вот, вместо Скворца пойду я. Будешь иметь дело только со мной. Иногда. Наш пароль...— Проскура сделал паузу, повторил: — Наш пароль: стук в половине первого ночи в крайнее от крыльца окно прежними пятью ударами, пароль через дверь, если нет опасности: «Не могли прийти вечером?» Отклик: «Прийдем на зорьке». Поняла?

— Поняла,— с задумчивым спокойствием отозвалась Куля.

— Так как же понимать? Шпигарь изменил явку или она завтра состоится? —* спросил Проскура.

И тут произошло такое, отчего Проскура вздрогнул и на мгновение оцепенел, услышав позади себя:

— Состоится сейчас. Я — Шпигарь!

Проскура и сам не знал, как совладал с собой и не метнулся в сторону, чтобы успеть вскинуть оружие.

— Что?! — в предельном напряжении, медленно, как бы вяло повернул голову и посмотрел через плечо Проскура, увидев прежде не заросшее, усатое лицо угрюмого бандита в дверном проеме, а опущенную руку с пистолетом. И первым спрятал свой безотказный наган. Подошел, подал руку, сказал энергично: — Прок!

— Шпигарь! — ответил на приветствие немолодой, с сединкой в бороде и висках связной, представляющий неизвестно кого.

— Ну и добре! — миролюбиво произнес Прок и улыбнулся Куле, что означало: спасибо за сюрприз, мои нервы оказались крепче, чем я думал. Спросил: — Чей будешь, Шпигарь?

— Мы псевдо сменили не для трепа, друже Прок. Соображай...

Проскуру задел ответ.

— Я выполняю поручение эсбиста Рыси, а это значит, приказ Хмурого! Он тут главный, по чину ты мне доклад начинай, друже Шпигарь. С чем пришел? — Павел Гаврилович опустился на лавку.

Куля присела на кровати. Шпигарь устроился на низкой табуреточке. Что-то соображая, он медлил, и тогда Проскура резко наставил на него наган.

— Значит, ты сообщил чекистам, где находится Угар!

Ничуть не смутившись, Шпигарь ответил:

— Друже Прок! Как я мог сообщить в МГБ о том, о чем мне рассказал сам Угар, сбежав из церкви? Ганка соврала, я не был у нее той ночью, когда приходил Скворец.

— Я нынче вечером с темнотой пришел, доставил «грипс» от Угара, а ты мне за него... Ненормально выходит.

— Давай «грипс»!

— Ганка! Вручи! Я бы еще побыл малость и ушел.