Кондратенко

На самом деле морская база и крепость были очень далеки от идеала, ибо после четырех лет с начала осуществления проекта работы фактически только начались. В результате к началу войны для береговой обороны было построено только девять батарей долговременного типа и двенадцать временных. На сухопутном фронте дело вообще стояло на месте. Готовы были лишь один форт, три укрепления и три литерных батареи. Остальные укрепления оставались пока только на бумаге.

Все это в общих чертах Кондратенко было известно, и теперь, подъезжая к Порт-Артуру, он мысленно перебирал возможные трудности, с которыми придется столкнуться. В душе он был рад этому, как радовался всегда новому живому делу.

Ехал, как часто бывало, к новому месту службы один. Семья осталась в Хабаровске. Значит, предстояли хлопоты с квартирой, подготовкой к переезду.

Перрон порт-артурского вокзала, как обычно при прибытии поезда из России, был многолюден. По дощатому настилу сновали юркие носильщики-китайцы, хватая пассажиров за рукава пальто. К вагонам ринулась толпа встречающих, в основном офицеры. Морские, артиллерийские, пехотные фуражки замелькали среди косичек китайцев. Еще больше было любопытных. Для порт-артурцев прибытие поезда всегда событие. Казалось, вместе с приехавшими вагоны выплескивали на грязный артурский перрон не только свежие новости, но и воздух далекой родины.

Кондратенко вышел из вагона, поставил заботливо вынесенный проводником чемодан возле ноги и огляделся. К нему, расталкивая носильщиков, спешил немолодой капитан в новенькой серой шинели и громадной маньчжурской папахе. Следом за ним спешили два штаб-офицера. Не доходя до генерала пяти шагов, капитан остановился, четко вскинул руку к папахе и шагнул в сторону, давая дорогу невысокому подполковнику в пенсне. Кондратенко догадался, что это его начальник штаба.

Роман Исидорович, не любивший пышных и громогласных встреч, сразу же заспешил на привокзальную площадь. Около полосатого столба будочника стояла пролетка и двуколка для багажа генерала. Это очень удивило Кондратенко. Но он своим чемоданом еще больше удивил встречающих.

Площадь быстро пустела. Часть прибывших разъехались в маленьких колясочках, которые легко и быстро тянули китайцы-рикши. Странно было смотреть, как маленькие, неказистые на вид люди тащили коляски с седоком. Остальные пассажиры расходились пешком в сопровождении пеших носильщиков-кули, нагруженных не намного меньше рикш.

Пролетка с генералом и его начальником штаба подполковником Науменко, выехав с привокзальной площади, быстро катилась своеобразной порт-артурской улицей. Таких улиц в городе, даже в Новом, было абсолютное большинство. Проложенные в скалистом грунте, они представляли из себя неширокие дороги, над которыми саженях в 20–30 возвышались редкие, большей частью одноэтажные домишки. От них тянулись к дороге вырубленные в откосах ступеньки, с деревянными перилами и настилом. Даже артурская гордость — городской парк был разбит террасами, за что получил шутливое название «Этажерка». Впрочем, и парк-то представлял несколько кустов и чахлых деревьев. Лишь кое-где островками темнели лужайки увядшей травы.

Роман Исидорович с любопытством глядел по сторонам, слушая начальника штаба, поражаясь его коротким, предельно точным формулировкам. Науменко же сразу понял, что приехал не паркетный генерал, и спешил поделиться с ним наиболее важными бригадными проблемами. Кондратенко с удовольствием думал, что с начальником штаба ему повезло. Но, конечно, и предположить не мог, что пройдет рядом с этим человеком весь тяжкий путь испытаний в осажденной крепости и, более того, примет рядом с ним смерть.

Порт-Артур состоял из двух частей, разделенных внутренним рейдом: Старого и Нового города. Старый город даже издали представлялся нелепым нагромождением китайских фанз. Маленькие домики — без фундамента, с деревянными решетчатыми окнами, папиросной бумагой вместо стекол, с земляными полами — лепились друг к другу. В последние три года их слегка разбавили европейские дома, но в Старом городе и они мало отличались от китайских фанз. Жилые дома перемежались бесчисленными китайскими лавчонками и обжорками, распространявшими на всю округу зловонный запах. Над всем этим скопищем лачуг вилась чудовищная копоть — единственным видом топлива в Порт-Артуре был уголь.

Новый город, наоборот, был чисто европейским. С широкими, правильно спланированными улицами. Здесь дома тоже были большей частью одноэтажные и растительность не отличалась разнообразием, но вывески магазинов, парикмахерских, страховых контор и акционерных обществ придавали всему облику знакомый, городской лоск.

Роману Исидоровичу живо вспомнился родной Тифлис с такими же контрастами европейского и восточного.

Вскоре пролетка остановилась возле небольшого одноэтажного дома. Заново отштукатуренный, крытый красной черепицей, он выделялся среди соседей добротностью и ухоженностью, а еще через час Кондратенко, переодевшись в парадную форму, отправился в штаб крепости для представления.