Кондратенко

Жизнь в Порт-Артуре оживилась только с конца 1899 года. В крепость прибыл командующий морскими и сухопутными силами на Дальнем Востоке адмирал Алексеев. Сразу встал вопрос о постройке Нового города, начала издаваться местная газета «Новый край», образовались даже скаковое и ботаническое общества. Все это привело к лихорадочной спекуляции земельными участками, строительству жилых зданий и коммерческих предприятий. Штаб округа завалили запросами, телеграммами торгово-промышленных фирм. Роман Исидорович позже ознакомился со всей этой бумажной чепухой. По коридорам мрачного здания штаба тогда сновали юркие подрядчики, в комнатах слышались редкие для воинского учреждения слова: смета, подряды, кредиты, заем, заказы… Следующий год добавил сугубо военные заботы. Наконец-то дело дошло и до крепости…

Но рано радовались артурские военные. Если коммерческое строительство, особенно после того как по инициативе премьера Витте КВЖД получила право на строительство в Талиенванской бухте города-порта Дальний, шло с размахом, то проект полковника Величко по реконструкции Порт-Артура выполнялся из рук вон плохо. Миллионы потекли не туда, куда следовало. Впоследствии официальная история скажет: «Тут прежде всего пришлось столкнуться с недостатком средств, и все самые лучшие проекты разбивались об это. Так: где следовало строить сильную батарею, приходилось ограничиться старым китайским укреплением; где следовало поставить новые пушки, там вынуждены были ограничиться старыми, гарнизоны приходилось сокращать, и многие важные пункты оставлять ие обороненными…» Даже это объяснение не дает представления об истинных размерах безобразий. За всем стояли люди. Прежде всего руководство Квантунского укрепрайона и крепости Порт-Артур. Однако ни адмирал Алексеев, ни военный министр Куропаткин не только не приняли надлежащих мер, но даже считали положение дел прекрасным.

Перед началом войны начальник инженеров крепости инженер-полковник Григоренко доносил Алексееву:

«…3) павильоны для дальномеров заказаны в г. Севастополе и установочные части их будут высланы из Севастополя в январе 1904 г., а сами купола в мае; 4) ввиду уменьшения ассигнований на 1904 г. на оборонительные работы, будут выстроены только батареи № 8 для 8-дюймовых пушек… и, может быть, № 5 для 10-дюймовых пушек, остальные деньги пойдут на пополнение позаимствования из черезвычайного кредита;… 6) форт № 6 и редут № 4 могут быть окончены вчерне со всеми бетонными работами в 1904 году, если будут отпущены деньги из черезвычайного кредита. Чтобы не задерживать работ, необходимо на будущий год отпустить на эти работы до 600 000 рублей…»

Алексеев поручил своему штабу разобраться с докладом, но разбор провели формально. Самому же адмиралу очень понравилась фраза штабных чиновников «сообщается для сведения», которая его окончательно успокоила.

Роман Исидорович этого полностью не знал, да и не мог знать. Ему было известно, какие большие средства выделялись на реконструкцию крепости. Имел он представление о способностях русского человека, когда его силы приложены к нужному делу. Он, безусловно, доверял таким авторитетам, какими для него были военный министр Куропаткин и адмирал Алексеев.

Сидя в душном купе, он вспомнил, как провожали генерала Куропаткина в инспекционную поездку в Порт-Артур и как тот был ею доволен. Офицеры штаба округа, сопровождавшие военного министра в поездке, рассказывали Кондратенко, что вся четырехдневная инспекция состояла из смотров, объездов, парадных обедов и увеселений. Вникнуть в настоящее положение дел при таком подходе министр, конечно, не мог, но это не помешало ему на прощальном обеде в саду Нового города прямо назвать адмирала Алексеева добрым гением Порт-Артура, а крепость неприступной. Как показали дальнейшие события, адмирал Алексеев сыграл роль скорее злого, чем доброго гения.

И это были не благодарные речи подвыпившего инспектора в честь умело встречавших его хозяев. В августе 1903 года в официальном докладе царю Куропаткин писал: «…Мы можем быть вполне спокойны за участь Приамурского края, мы нынче можем быть спокойными за судьбу Порт-Артура».

Роман Исидорович вспомнил, что почти сразу после этой поездки высочайшим манифестом было образовано Дальневосточное наместничество, во главе которого встал все тот же адмирал Алексеев. Последующие события покажут, что это не принесет особой пользы для дела. Зато как увлеченно обсуждали в штабе парад, устроенный по этому случаю на Казачьем плацу Порт-Артура. Присутствие на нем иностранных корреспондентов, в том числе и японских, создало очередную рекламную шумиху о неприступности крепости и могуществе русского флота.