Комната из листьев

Как-то в очередной четверг мистер Доуз предпринял еще одну попытку объяснить мне загадку обратного движения небесных светил относительно Земли. И, когда по тропинке к нам сошли Даринга и Милба с детьми, для меня это стало спасением. Мы их поприветствовали, мистер Доуз принес на лопате несколько угольков, и вскоре все мы уже сидели на земле вокруг небольшого костерка.

Я теперь могла худо-бедно произнести бужари гамаррува, что значит «доброго вам дня» на языке этих женщин, и даже понять их ответное приветствие. Это были первые иноязычные слова, что я выучила, если не считать девиза на латыни на фамильном гербе Кингдонов. И мне очень нравилось, что в постижении чуждого мне языка я продвинулась настолько, что даже способна обменяться парой слов во время приветствия. Это было ни с чем не сравнимое удовольствие.

Даринга что-то протараторила, обращаясь ко мне. Я ни слова не поняла из ее речи, даже когда она повторила свою фразу. Даринга размахивала руками, показывая то на меня, то на мистера Доуза. Было ясно, что она подтрунивает над нами, и все остальные находили ее шутку очень забавной. Я повернулась к мистеру Доузу. Судя по выражению его лица, он понимал, о чем она говорила, но на этот раз почему-то не хотел переводить.

– Объясните же, мистер Доуз, – попросила я. – Или мой лингвистический курс уже окончен?

Он пожевал губы, как многие обычно делают, когда их одолевают сомнения, но, будучи серьезным и честным наставником, отказать мне в просьбе не мог.

– Она спрашивает: «Он тяжелый?» – перевел он.

– Тяжелый? «Он тяжелый?» – повторила я.

Чувствовалось, что в этой фразе кроется некий глубокий смысл, который мне самой был неясен. Я только понимала, что мы с мистером Доузом стали объектом шуток и пристального внимания этих женщин.

А мистер Доуз густо покраснел. Покраснел до корней волос. Его смущение и подсказало мне, что же именно так всех забавляет. Тут-то меня и осенило, словно вспышка молнии сверкнула в мозгу: эти женщины думали – или делали вид, будто так считают, – что мы с мистером Доузом встречаемся не только ради занятий по астрономии. Теперь они внимательно наблюдали за нами, ища подтверждения своей догадке.

Все еще красный от смущения, мистер Доуз посмотрел на меня, и его пылкий взгляд сообщил мне то, что я давно знала, но даже мысли не допускала, что мне это известно. Его Святейшество лейтенант Доуз был отнюдь не монах. Напротив, он проявлял живой интерес к представительницам женского пола и, возможно, к одной из них в особенности.

С осознанием этого возникла другая мысль: что меня, как и Дарингу, интересовало, действительно ли мистер Доуз неровно дышит ко мне.

А Даринга тем временем, кивая на мистера Доуза, что-то вещала своим сородичам, отчего те покатывались со смеху. На этот раз она даже перешла на наш язык, сказав: «А парень-то что надо!» – и что-то еще, но дальше я не поняла, так как остальные слова потонули в ее смехе.

– Мистер Доуз, – обратилась я к своему наставнику. Голос мой срывался – то ли от смеха, то ли по какой другой причине. – Даринга что-то пытается мне сообщить, и мне без вашей помощи никак ее не понять!

Он замялся, но потом весело улыбнулся.

– У них есть предание, – начал он. – Похожее на миф о Плеядах или о Семи Сестрах. Так вот, в нем рассказывается о мужчине, преследующем женщин. А Даринга говорит следующее (боюсь, что это обо мне): «А парень-то что надо, но ты поосторожней с его дружком».

– С вашим дружком? – недоуменно произнесла я. – И кто же этот ваш дружок, мистер Доуз?

Он опустил глаза. Я проследила за его взглядом и, даром что замужняя женщина, тоже покраснела.

Миссис Макартур и мистер Доуз

После ухода женщин мы оба долго молчали. Я была спокойна, ощущая внутри себя некое радужное сияние, безмятежность и вместе с тем волнение, словно чего-то ждала. Спешить было некуда.

– Миссис Макартур, я хотел бы вам показать одно местечко, – наконец заговорил мистер Доуз, взяв меня за руку. Через его теплую влажную ладонь мне передавалась дрожь его тела, вызванная глубоким чувством.

«Кровать, должно быть», подумала я и внутренне сжалась, не желая так скоро переходить из нашего нынешнего состояния в то, которое ждало нас впереди. Мистер Доуз это почувствовал и сжал мою руку покрепче.

– Сюда, пожалуйста. – Он повел меня мимо хижины. По крутому склону мы стали спускаться к месту, откуда открывались сверкающие танцующие воды гавани.

– Я называю это место “mon petit coin à moi”[21], – продолжал он. – Вы понимаете по-французски, миссис Макартур?

Французского я не знала, и он, не дожидаясь моего ответа, повторил, чтобы заполнить паузу:

– Mon petit coin à moi. – Молчание можно заполнить на любом языке, хоть на английском, французском или гадигальском. Это не суть важно. – Что значит «мой укромный уголок». Мой собственный уголок. Mon petit coin — мой уголок, à moi — мой собственный.