Комната

Хахахахахахахахахаха. Должно быть, она их коллекционировала. Хорошо бы сейчас такую книжонку полистать. Помогла бы убить время. Там у всех мужиков болты по полметра. Черт, да там не болты, а прям-таки дубины. Интересно, каково это, такой хрен иметь. Можно было бы отыметь таким какого-нибудь копа в задницу. Ну, нахер. Какая-то тупая ерунда в голову лезет.

Раз, два, три, четыре, пять
я иду с рукой играть

Все то время, пока шел процесс, он не раз замечал, что жены копов с интересом поглядывают на него. Поначалу он отводил глаза, концентрируясь на судебных процедурах, однако, пересекшись с ними взглядами пару раз, понял, что в них вовсе нет враждебности. После того, как судебное заседание закончилось, он связался с ними по телефону и через несколько минут общения понял, что произвел на них огромное впечатление. Пока они добирались до его апартаментов, он разместил повсюду скрытые камеры и как следует подготовился к визиту. Когда они приехали, он сразу же провел их в свою спальню и позволил им раздеть себя, а потом наблюдал за тем, как они раздевают друг дружку. Они занимались любовью втроем, а потом, следуя его указаниям, они ублажали друг дружку. Когда они наконец ушли, он проявил фотопленку, напечатал фотографии и от души, радостно, расхохотался, разглядывая множество прекрасного качества снимков. На большинстве из них ракурсы и освещение были просто идеальны. Их лица были четко видны, а то, чем они занимались, не оставляло вопросов. Он пожалел, что у него не было большого дога, чтобы они и с ним потрахались, но это уже было неважно. Не снимки, а картины. Развесив их на просушку, он пошел спать, довольный, предвкушая, как утром выберет лучшие кадры и разошлет их мужьям и семьям. Он хорошо поспал и проснулся в прекрасном настроении. Помимо семей, он отправил фото их друзьям, директорам школ, куда ходили их дети, и в их церковь. Его сердце радостно пело, когда он слушал их голоса на другом конце провода, когда они, захлебываясь в истерике, рассказывали о том, что стало с ними и их детьми. Они рыдали и умоляли. Он улыбался, и его тело покалывало от ощущения того, что их мир рушится, и он ясно представлял себе потоки слез, текущие по их щекам, и чувствовал, как высыхает их костный мозг, видел их стоящими на коленях, омывающими его ноги слезами и умоляющими пощадить их. Это было прекрасно, это было музыкой, а когда он наслушался всласть, просто положил трубку на рычаг и позволил наслаждению всецело овладеть его телом.

На первой полосе газеты была история об инциденте в психиатрической клинике, и он, комфортно усевшись в свое удобное кресло, читал о том, как два полицейских офицера, только поступивших на лечение, взбесились и набросились на персонал, а потом, выпрыгнув в окно кабинета, попытались перелезть через забор. В конце концов их подстрелили из транквилизаторного ружья и вернули, вопящих – я убью эту суку – я убью эту чертову мразь, – в клинику. У них были множественные порезы от стекла, а кожа на руках была разодрана в клочья о забор, через который они пытались перелезть. Никаких объяснений такому их поведению не давалось. Их заштопали и, упаковав в смирительные рубашки, заперли в самом охраняемом крыле клиники. Этих двух офицеров полиции поместили в клинику после судебного процесса…

Хахахахахахахаха. Они уже никогда не выйдут. Сработало раз, сработает снова. Снимков много, и их можно перепечатывать вечно. Когда угодно. Они даже убить себя не смогут. Будут сидеть среди обитых войлоком стен и ждать. Ждать неизвестно чего. Он бросил газету на пол и вышел на солнышко прогуляться.

Вернувшись из столовой, оба полицейских нашли конверты, лежавшие на их койках. Конверты были открыты и фотографии вывалились из них на их одеяла. Одна за другой, это фотографии были рассмотрены много раз и разложены рядышком на койке. Они поначалу смотрели на них с возбужденным интересом, потом, когда вгляделись повнимательней, возбуждение сменилось подкатывающей тошнотой. Каждое запечатленное на снимках действие каждая позиция проникали в их сознание все глубже и глубже, пока их плоть не задрожала и их тела не переполнила бешеная ярость, и вот они с воплями набросились на фотографии, вбивая их кулаками в койки, сминая, швыряя в стену, топча ногами, снова поднимая их, чтобы разорвать в клочья и яростно бросить эти обрывки в пол с воплями, что они поубивают этих хуесосок, тупых, бесполезных блядей, потом они ломились в двери, крича и барабаня по ним кулаками, и было приятно гулять под солнышком,