Комната

Однажды, к концу этого тренировочного периода, случилось кое-что, отчего он расхохотался так, что едва не выпустил из рук провода, которыми спутывал своих животных. Когда мясо выкапывалось из земли, в нем всегда ерзали десятки крошечных червей, которые тоже любили тухлятину, и поначалу это было проблемой, пока псы наконец не поняли, что черви тоже еда. Свежатинки не будет, объяснял он им. Но однажды в извлеченном из земли мясе оказалось немалое количество муравьев, и некоторые из них, слегка заблудившись, заползли в нос к одной из собак. Пес жалобно взвыл и бешено закрутил головой, едва не оторвав скрученные проводами яйца. Он со смехом наблюдал за тем, как обезумевшее животное мечется в судорогах. Это было невероятно. Должно быть, муравьи запаниковали, обнаружив, что застряли в чьем-то носу, и бешено рванули к свободе, опасаясь липких соплей, но не справлялись с потоком всасываемого встречного воздуха, который затягивал их все дальше и дальше в темноту. И чем больше пес пытался высморкать гигантских муравьев из носа, тем сильнее дергался, затягивая провода на своих яйцах. Это было так забавно, что он чуть не потерял сознание от смеха. Он очень хотел спросить псину, что хуже, свербеж в носу или петля, затягивающаяся на яйцах, но все смеялся и смеялся, и долго не мог обрести дар речи. Наконец, он вывалился из будки весь в слезах и соплях от дикого хохота.

Потом он решил, что настало время научить их правильно заниматься любовью. Его собаки сильно отличались от обычных псов, однако он знал, что сексуальное влечение весьма развито у всех животных, а потому нужно было научить их правильно заниматься сексом. С самим актом соития проблем не должно было возникнуть, но вот с прелюдией… Но он любил своих животных и готов был помочь им по мере сил. Ко всему прочему, они были крупными животными, а значит, им требовалось больше обучения, чем обычным псам. Но они были как следует привязаны и готовы внимать, поэтому с обучением он проблем не видел.

Когда он объяснял, что именно от них в этот раз потребуется, у них это вызвало явное отвращение, но он терпеливо продолжал объяснять, что они должны быть хорошими песиками, а хорошие собаки всегда сначала принюхиваются. Он сказал им, что не видит необходимости читать им лекции о самой процедуре соития. Все видели, как это происходит у животных, и имеют представление о прелюдиях перед самим актом любви. Вы такие же, как дети на улицах или фермах, которые смеются и тычут пальцем в кобелей, обнюхивающих задницу сучки. Вспомните, сколько раз вы совали нос в щели своих женушек и вылизывали их дочиста. Это практически то же самое, разве что женушка теперь выглядит по-другому и вам придется нюхать и вылизывать задницы друг друга. Только не говорите мне, что это дерьмовая идея, ХАХАХАХАХАХАХА……хахахахахехехе. Нужно мыслить позитивно. Вам не придется продираться сквозь заросли лобковых волос. Это то же самое, как если бы вам досталась молодая лысая киска, хахахахахаха. Собакам нравится киски вылизывать.

Ладно. Приступаем.

Он сел на пол, откинувшись на стену, и легонько потянул за провода. Ты будешь мамочкой, а ты папочкой.

Он дернул за провод, привязанный к папочке, напоминая ему о том, что сначала нужно использовать нос. Он спокойно наблюдал за тем, как сучка застыла в ужасе, ожидая тычка в задницу холодного носа и мокрого языка своего товарища. А тот стоял за ней, уставившись на голую жопу, и все лучи света и все тени сходились на темной и мокрой точке ануса. Пес с большой неохотой сделал попытку слегка сократить дистанцию между своим носом и напрягшейся задницей, но автоматически остановился, ожидая неизбежного рывка провода.

Но их любимый хозяин за провод не дергал. Он наблюдал за сценой с полным пониманием ситуации. Дергать за провод сейчас необходимости не было. Он с тихой гордостью смотрел на свидетельство того, что его долгая и кропотливая работа наконец принесла свои плоды. Они стояли на четвереньках, как собаки, их языки были высунуты и тряслись, в точности как у собак. Они дышали как собаки. Они выглядели и пахли как собаки. И он знал, что они не играют, не притворяются. Они были собаками. Его согревала радостная гордость. Пока он наслаждался умиротворяющей безвременностью этой сцены, его радость и тепло множились и множились от понимания того, что для них время было бесконечным и живым, наполненным парализующим страхом того, что он в любой момент может дернуть за провод и им все равно придется заниматься этим омерзительным действом. Было потрясающе лицезреть их снаружи и чувствовать, что у них внутри. Он пожалел о том, что не вел подробный фотоотчет. Но в этом и не было необходимости. Он и так очень хорошо помнил, чем они являлись до того, как он приступил к их дрессировке, и ценил плоды своих трудов, глядя на них, опершись на стену и сжимая провода в кулаке.

Он невесомо парил в бесконечном времени, а они чувствовали его сокрушающую тяжесть…

Ладно, педик сраный, он дергает за провода, ну-ка быстро нос ей в жопу засунул.