Комната

Он смотрел и чувствовал подкатывающую тошноту, но лишь мотал головой и плакал без слез, пока его не скрутил очередной спазм. Он упал, всхлипывая, на колени перед унитазом, и его голова повисла над дырой. Спазмы вызывали боль и слезы. Прильнув к толчку, он висел головой над дырой до тех пор, пока спазмы не стали утихать, затем, опершись локтями о края унитаза, ронял слюни в воду. И так он простоял на коленях, закрыв глаза и склонив голову, много долгих минут. Глаза его болели, и в них стояли горячие слезы, но было так здорово держать их закрытыми, зарывшись лицом в руки. Тело вроде как существовало, но представляло собой лишь пустую слабость, и единственной его функцией была поддержка головы. Мысленно он продолжал отрицательно кивать головой – нет, нет, – но сама голова оставалась неподвижной, уткнувшись в скрещенные руки. Боже, как хорошо было с закрытыми глазами просто дрейфовать в этом изнеможении. На глаза по-прежнему давило, будто на них жали два больших пальца, но приятно было держать их закрытыми и не видеть ничего, кроме серости, и уплывать все дальше в свое истощение. И чем дальше он туда уплывал, тем отчетливее ощущал свои ноги и живот, свои плечи и скручивающую боль в шее и все продолжал уплывать и погружаться, пока его голова не свалилась с рук, ударившись о стену.

Он резко дернул головой вверх и слегка шевельнул веками. Хотел было снова опустить голову на скрещенные руки, но не стал. Покачав головой, он, использовав унитаз в качестве опоры, поднялся на ноги, держась за стену. Он медленно поворачивал тело, пока не оказался лицом к раковине умывальника. Пустил воду. Его голова безвольно болталась. Опершись о стену, сунул руки в воду, и она текла и текла и текла по ним, а он складывал ладони чашкой и позволял воде течь сквозь его пальцы и струиться через края. Так и глядя на воду, он медленно нагибался, пока вода не оказалась достаточно близко, чтобы ей можно было плеснуть в лицо. Опустив голову, он поднял ладони к лицу, но вода стекла с них по рукам прежде, чем он смог ею умыться. Снова наполнив подставленные под воду ладони, он умудрился-таки поднести руки как можно ближе, не разлив, погрузил в ладони лицо и тут же, пошатнувшись, едва не упал.

Он уперся в стену одной рукой, чтобы не рухнуть, а другой плескал в лицо водой, пока она не устала. И так он стоял, уткнувшись лбом в руку, распластанную по стене, а другую подставив под струю воды. Вода была холодной и мокрой. Она струилась по ладони. Он же стоял и смотрел на воду и на свою мокрую замерзшую руку. Такой прозрачный поток.

Он видел сквозь него свою руку, белизну керамики, сливное отверстие из нержавейки и кончик блестящего водопроводного крана, из которого на руку лилась вода, стекая по ней в раковину и сливное отверстие. Все это произошло разом и продолжало происходить снова и снова.

Он покачал головой, или ему так показалось. Голова его так и лежала лбом на согнутом, упертом в стену локте.

Вода продолжала течь, а его рука становилась все холодней и мокрей.

Он увидел, как рука закрывает кран с текущей водой и зависает, роняя последние капли в умывальник. Тело содрогнулось от вздоха, когда с руки упали последние капли.

Подняв глаза, он посмотрел на свою койку, находившуюся совсем рядом, в полутора метрах. На нее можно положить тело. Можно укрыться одеялом. Все это казалось чертовски простым делом. Пройди эти полтора метра, ляг на койку, укройся и отдыхай. Может, даже уснуть получится. Охуенно просто. Но какой в этом был смысл? Зачем все это? Почему бы не стоять вот так вот, уткнувшись в руку лбом и упершись рукой в стену? Какая вообще разница? Зачем делать столько движений, чтобы добраться отсюда туда? Какой в этом смысл? Чтобы полежать под одеялом? Для чего? Только для того, чтобы рано или поздно встать? Почему бы просто не остаться здесь, у стены? Застыть вот так вот. Окаменеть. Превратиться в чертову статую. Почему бы и нет? Какая разница? Тут. Там. Где угодно. Вообще без разницы. Только позы разные. Прислониться тут. Поваляться там. И что? Какая, нахер, разница? Кому нужна эта кровать с ее одеялом? Кому вообще что-то нужно? В любом раскладе все – это ничто. Кто мне вообще указ? Они? Эти мудаки? Кому они нужны? Просто опирайся рукой о стену и выгни спину. Разгони кровь и разгладь чертовы узлы в мышцах. Избавься от них, а потом пусть снова возвращается. Ага. Изгнал-вернул. Изгнал-вернул. Нахуй все это. Кому это все нужно? Все это чушь собачья. То же самое старое дерьмо снова и снова. Вверх-вниз, туда-сюда. Пей мочу и ешь говно. Вообще похуй