Читаем Колыбель богов полностью

Даро пожал плечами, закрыл ноздри прищепкой из бычьего рога и, взяв груз, камень, привязанный к верёвке, один конец которой был привязан к мачте, с удовольствием нырнул в воду, потому что солнце начало припекать. Дед остался в лодке вместе с Киро, который уже начал сооружать лёгкий навес; старый кибернетос должен был прийти внуку на смену, когда тот устанет. К тому же кто-то обязательно должен наблюдать и за морем, и за ныряльщиком, чтобы вовремя упредить опасность. Собственно говоря, их было две — самые главные: приближение акулы к ныряльщику, увлечённому поиском раковин, и корабль пиратов, который мог появиться в любой момент.

В последние годы в Зелёном море кроме пиратов-ахейцев и финикийцев стали появляться неведомые племена — чекеры и шекелеши. Их корабли были очень быстры, появлялись неожиданно и так же внезапно исчезали, оставив после себя ограбленные и сгоревшие поселения. Воины неведомого народа были жестоки и всегда сражались до последнего, предпочитая умереть, но не сдаться на милость победителя. Они даже пленных не брали, убивали всех подряд — и молодых, и старых, и детей. Этих морских разбойников побаивались даже кефтиу, мореходы Крита, хотя «народы моря», как их прозвали, в морские сражения вступали редко и больше по принуждению, из безвыходности, когда невозможно было сбежать, скрыться в морских просторах.

Дивный мир открылся перед Даро. Он даже опешил от неожиданности. Вода была очень прозрачной, но если на глубине обычно всё виделось несколько расплывчато, то хрустальные линзы показали ему прекрасную картину подводной жизни, притом настолько ясно и отчётливо, словно это было на поверхности. Даро даже захотелось немедленно всплыть и заорать от восхищения, но камень неумолимо тянул его на дно, сплошь покрытое раковинами-жемчужницами. Ай да дед! Как же он умудрился разведать это поле сокровищ?

До обеда Даро и старый кибернетос трудились в поте лица, который, конечно же, не успевал появляться, как его тут же смывала морская вода. Они брали только большие, «созревшие» раковины-жемчужницы. Вскоре лодка была загружена моллюсками почти по самые борта, и когда солнце стало посередине небесного купола, добытчики оставили своё увлекательное занятие и вернулись в бухту — согласно древнему обычаю промышлять жемчужниц можно было только до обеда.

Несмотря на богатый улов, дед остался недоволен — они слишком поздно прибыли на Диа.

— Остаёмся здесь на ночь! — заявил он решительно. — И начнём завтра с утра пораньше.

Даро и не подумал возражать. Юноша всё ещё был под впечатлением волшебных линз; он собирал бы раковины до самого вечера, но знал, что Акару не разрешит. И не только потому, что древний обычай требовал ограничить время добычи моллюска. Просто долгая работа под водой, тем более на большой глубине, — а Даро, в отличие от деда, нырял очень глубоко, — могла повредить здоровью.

Атано уже приготовил рыбную похлёбку, а над костром на вертелах скворчали четыре большие кефали. Увидев, чем наполнена лодка, он с обидой глянул на Даро, но промолчал. Атано понимал, что командует здесь Акару, и у его друга нет главного слова.

Отобедав (аппетит у всех оказался отменный, особенно у ныряльщиков), раковины перенесли в тень, и началось главное действо, ради чего и была затеяна поездка на Диа. Для начала все четверо стали ощипывать «перья» раковин — драгоценные волокна, которые сборщики моллюсков старались сохранить, хотя главной их задачей было содержимое внутренней полости жемчужниц. А затем, тая дыхание, Акару стал открывать раковины.

Их улов конечно же можно было назвать неплохим — по количеству но вся проблема заключалась в том, что жемчуг встречался не во всех раковинах. Среди двадцати-тридцати пустых раковин находилась всего лишь одна с драгоценной горошиной.

К огромному разочарованию Даро, больших, особо ценных жемчужин, оказалось мало. И весь жемчуг был красноватого или тёмно-коричневого цвета. Особенно сильно огорчился дед, это Даро сразу понял, по тому, как тот сдвинул густые седые брови к переносице. Акару жаждал найти чёрный жемчуг, который был очень редок в этих водах и ценился весьма высоко.

Волокна разложили для просушки, раковины тоже не стали выбрасывать — для отделки дворца миноса требовалось много перламутра, и их можно было выгодно продать. Створки раковин сложили во вместительную корзину, плетённую из лозы, и опустили в воду, чтобы перламутровый слой не потускнел, а сами улеглись в тенёчке отдыхать, потому что солнце начало жечь немилосердно. Тени хватило для всех, — Киро натянул большой тент — к тому же подул тихий освежающий ветерок, способствующий приятному послеобеденному сну, и Даро не просто уснул, а провалился в сновидения — морскую бездну, населённую удивительно прекрасными разноцветными рыбками, водорослями и странными невиданными созданиями, похожими на бабочек, затеявшими вокруг него хоровод.

Перейти на страницу:

Все книги серии Всемирная история в романах

Карл Брюллов
Карл Брюллов

Карл Павлович Брюллов (1799–1852) родился 12 декабря по старому стилю в Санкт-Петербурге, в семье академика, резчика по дереву и гравёра французского происхождения Павла Ивановича Брюлло. С десяти лет Карл занимался живописью в Академии художеств в Петербурге, был учеником известного мастера исторического полотна Андрея Ивановича Иванова. Блестящий студент, Брюллов получил золотую медаль по классу исторической живописи. К 1820 году относится его первая известная работа «Нарцисс», удостоенная в разные годы нескольких серебряных и золотых медалей Академии художеств. А свое главное творение — картину «Последний день Помпеи» — Карл писал более шести лет. Картина была заказана художнику известнейшим меценатом того времени Анатолием Николаевичем Демидовым и впоследствии подарена им императору Николаю Павловичу.Член Миланской и Пармской академий, Академии Святого Луки в Риме, профессор Петербургской и Флорентийской академий художеств, почетный вольный сообщник Парижской академии искусств, Карл Павлович Брюллов вошел в анналы отечественной и мировой культуры как яркий представитель исторической и портретной живописи.

Галина Константиновна Леонтьева , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Проза / Историческая проза / Прочее / Документальное
Шекспир
Шекспир

Имя гениального английского драматурга и поэта Уильяма Шекспира (1564–1616) известно всему миру, а влияние его творчества на развитие европейской культуры вообще и драматургии в частности — несомненно. И все же спустя почти четыре столетия личность Шекспира остается загадкой и для обывателей, и для историков.В новом романе молодой писательницы Виктории Балашовой сделана смелая попытка показать жизнь не великого драматурга, но обычного человека со всеми его страстями, слабостями, увлечениями и, конечно, любовью. Именно она вдохновляла Шекспира на создание его лучших творений. Ведь большую часть своих прекрасных сонетов он посвятил двум самым близким людям — графу Саутгемптону и его супруге Елизавете Верной. А бессмертная трагедия «Гамлет» была написана на смерть единственного сына Шекспира, Хемнета, умершего в детстве.

Виктория Викторовна Балашова

Биографии и Мемуары / Проза / Историческая проза / Документальное

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза