Колокола судьбы

Капитан вовремя перехватил ствол автомата Мазовецкого и предостерегающе поднял руку перед лицом Корбача, затаившегося чуть левее его. Полицаев оказалось трое, они прошли в каких-нибудь двадцати метрах от кустарника, и, возникни сейчас иная ситуация… Но партизанам нельзя было выдавать себя. Иногда выигрывает не тот, кто вовремя выстрелил, а тот, кто вовремя снял палец со спускового крючка, – Беркут знал это по собственному опыту. Выждав, пока полицаи зайдут за гряду камней и заросли ельника, он первым метнулся к пролегавшей неподалеку ложбине.

* * *

По подземному пещерному руслу они без особых приключений добрались до выступа, за которым чернел вход в бункер, и Беркут, достигший его первым, прислушался к тому, что происходит внутри. Выстрелы сюда не долетали, за каменной плитой тоже вроде ничего не происходило: ни голосов, ни движений. Но именно эта тишина настораживала его и заставляла все оттягивать и оттягивать мгновение, когда нужно будет отодвинуть плиту и протиснуться в узкое пространство, которым заканчивалась подземная обитель Легионера.

– Позволь мне, – прошептал Мазовецкий, оттесняя капитана от входа. – Я позову Смаржевского по-польски. В меня он не выстрелит. Попробует договориться, завербовать.

Беркут осветил лучом плиту и, погасив фонарик, хлопнул поручика по плечу.

– Подстрахую. Войдешь в пещеру – присядь.

Эта плита-колонна была не тяжелой, но они потратили минут десять, чтобы неслышно сдвинуть ее и дать возможность Владиславу нырнуть в пролом.

– Пан майор, пан майор! – услышал Беркут голос Владислава, стоя за ребром плиты и держа под прицелом проход, в котором едва-едва угадывались отблески фонаря. Он помнил, что одна «летучая мышь» висела в этом подземелье под потолком, другая стояла в неглубокой нише.

– Не стреляйте! – едва различил Беркут негромкий ответ, однако принадлежать Смаржевскому голос не мог.

– Это ты, Крамарчук? Я – Мазовецкий.

Услышав это, Беркут сразу же рванулся в нишу вслед за поручиком.

– Спасай, душа твоя антихристовая! – умолял сержант Крамарчук. – Закрючили меня.

Крамарчук, связанный, избитый, был подвешен на веревке, переброшенной через вбитый в потолок крюк так, что едва касался носками пола.

– Кто здесь был, где они? – негромко спросил Беркут, выхватывая из-за голенища нож и быстро перерезая веревки.

– Поляк и еще какой-то немецкий офицер. Когда завязалась стрельба, они бежали.

– Ты ранен, цел?

– Пока только мордобоем занимались, – зло сплюнул сержант. – Сначала в дипломатию играли, но под конец рассвирепели… Когда один из них присмотрелся и понял, что дал маху.

– Это был Штубер? Немецкий офицер Штубер? Поручик, выгляни. Только осторожно.

– Нет, не он. И по-русски этот плоховато говорит.

– Значит, ждали, пока подъедет Штубер. Офицер, очевидно, командовал взводом, устроившим засаду.

– Смотри, капитан, – удивленно воскликнул поручик, – здесь, в нише, целый арсенал! Три автомата, пистолет, гранаты.

– Поищи хорошенько, здесь и пушку найдешь, – ответил вместо Беркута Крамарчук, одной рукой хватая свой валявшийся на столе немецкий офицерский ремень с двумя пистолетами, а другой – автомат. – Ну, христопродавцы!.. Теперь у меня с вами будет другой разговор. Ты, капитан, тоже хорош. Что ж ты мне не сказал, что в этой берлоге есть еще один выход?

– Думаешь, это пригодилось бы?

– Ты же видишь, как мне везет на каменные склепы!

Мазовецкий осторожно отодвинул прикрывающий основной вход камень-стояк и выглянул. В подземелье проникли первые, едва пробившиеся через частокол сосняка, лучи холодного утреннего солнца. Владиславу оно показалось горным миражом.

Пока он изучал подходы к пещере, все трое быстро разбирали арсенал майора: рожки с патронами, гранаты, запасные обоймы к пистолетам.

– Пора уходить, командир, – первым подал голос Корбач. – Иначе немцам придется вбивать сюда еще несколько крючьев.

– То есть как это – уходить? – нервно рассмеялся Крамарчук. – Ты что?! Не дождавшись хотя бы одного из них?! Да я его на этот же крюк!

– Корбач – на поверхность! – вмешался Беркут. – Замаскируйся. В бой вступаешь в крайнем случае, когда будем отходить. Позицию занимай так, чтобы контролировать оба выхода.

– Капитан, гости! – послышался голос Мазовецкого. – Майор Смаржевский и немец. Буду встречать у входа. – Он юркнул в проход и сразу же задвинул за собой камень.

Андрей прислушался. Под завывание вет-ра, прорывавшегося в щели между камнями, стрельба то затихала, то вспыхивала с еще более яростной силой. Но при этом явственно удалялась к возвышенности, куда уводила карателей группа младшего лейтенанта. Эти же двое – немецкий и польский офицеры – возвращались, решив, что опасность окончательно миновала. Прозрение их должно было стать жестоким.

Беркут метнулся к висевшей под потолком лампе, погасил ее, оставив гореть только ту, что в нише, и, вернувшись к выходу, прижался к боковой стенке. Крамарчук затаился по другую сторону, втиснувшись в углубление, к которому подступали нары.

– Займешься первым, – успел предупредить капитан. – Если Смаржевский – не убивать.