Колокола судьбы

– Как же вы могли продаться немцам? Вы, поляк, патриот? – ткнул Мазовецкий дулом пистолета в грудь майору. – Сумели убедить, что после войны нам все равно придется быть союзниками и вести разведку против Советов? У них это, как по Библии.

– Убери пистолет, – холодно ответил Смаржевский. А когда тот отвел ствол оружия, подтвердил: – Да, именно этим они меня и взяли. Не деньгами, нет, ни за какую валюту Смаржевский не продается, и я хочу, чтобы вы, поручик Войска Польского, знали это.

– Почему же вы перед нами так сразу раскрылись? – спросил Беркут, когда, пожелав майору собачьей смерти, Мазовецкий вышел. – Крамарчука ведь могли взять и где-нибудь вдали от вашего дома, отводя от вас подозрение.

– Да не сообразил я. Решил, что сержант – это и есть вы. Ну а с остальными… С остальными немцы потом расправились бы.

– Значит, с немцами вы сотрудничаете недавно? Правильно я понял?

– Арест вашего двойника – первая акция. Первая и последняя. Будь я проклят. Погибнуть за связь с фашистами! Если бы еще месяц назад какая-нибудь цыганка нагадала мне такое, я бы повесился.

– Вместе со мной из Польши пришли полька Анна Ягодзинская и «польский украинец» Звездослав Корбач. Жаль, что их здесь нет. Они бы рассказали, что вытворяют в вашей, пан майор, Польше ваши несостоявшиеся союзники. Уж они бы вас за это предательство точно вздернули.

– Верните мне пистолет. С одним патроном. Дайте умереть по-солдатски. – Он отвернулся к углу, в котором – Андрей только сейчас заметил это – висела небольшая, прямо на куске доски написанная Матерь Божья и, перекрестившись, начал шептать молитву.

– Капитан, – вдруг послышался негромкий голос Мазовецкого. – Идут двое. Один – в гражданском, другой – вроде как в мундире офицера.

– Далеко они?

– Метрах в ста.

– Вот что, майор. Хотите искупить вину?

– Что?! – испуганно переспросил Смаржевский.

– Я спрашиваю: хотите ли вы искупить свою вину? Не передо мной – перед Польшей?

– Неужели это возможно?! – встрепенулся майор. – Вы решитесь дать мне оружие? Я пристрелю их. Слово офицера. А потом уж себя. Можете в этом не сомневаться.

– Нет, после этого вы исчезнете. Оставаться здесь вам все равно нельзя. Вернетесь в Польшу, свяжетесь с партизанами. Борьбы и искупления там хватит на весь ваш век.

– Неужели отпустите меня?

– Я не отпускаю вас, а посылаю в бой. Это разные понятия. И не вздумайте предать еще раз! Мазовецкий!

– Я, пан капитан, – снова появился в подземелье поручик.

– Верните майору пистолет. Клянется, что все, чему его учили в разведке, употребит на благо Польши. И еще… передайте Корбачу и Крамарчуку, что отходим.

– Если позволите, я приглашу немцев сюда, – предложил Смаржевский.

– Божественный план. Ждите меня в долине, поручик. В бой ни в коем случае не ввязываться.

Владислав отдал один из пистолетов с двумя запасными обоймами майору, подождал, когда он выйдет, и вместе с Беркутом втиснулся в проход, ведущий к речке.

– Может, отправишься в Польшу вместе с ним? – спросил его Андрей, снова переходя на «ты».

– С ним – нет. С ним не пойду. Даже если он на моих глазах уложит целый полк фашистов.

– Напрасно. Два хорошо подготовленных разведчика – уже костяк группы.

– Два разведчика, один из которых в любую минуту выдаст отряд, – проворчал поручик. – Спасибо за попутчика, пан капитан, давно мечтал о таком.

Договорить Мазовецкий не успел. Рядом с пещерой, негромко, словно в глубине колодца, прозвучал пистолетный выстрел. Потом еще один. И вот уже в перестрелку включились два автомата.

Прихватив со стола запасной шмайсер из арсенала Смаржевского, Беркут осторожно выглянул из подземелья. Майор отстреливался, стоя за ближайшим валуном. Еще два шмайсера прикрывали его с «крыши» подземелья.

– Он уходит, – зло проговорил Смаржевский, когда, сорвав с плеча автомат, Беркут оказался рядом с ним. – Офицера я уложил, а вот «Пилот» уходит. Именно он и почувствовал что-то неладное. Возможно, обнаружил кого-то из ваших людей.

Андрей заметил мелькавшую между деревьями фигуру, но стрелять по ней не стал – бессмысленно. Убитый поляком немецкий офицер лежал метрах в двадцати, и Беркута так и подмывало подобраться к нему, чтобы посмотреть, не Штубер ли это.

– Первым выстрелил Пилот, – объяснил Смаржевский. – А то я бы сумел заманить их.

– Значит, свидание с Пилотом откладывается? Жаль.

– Немцы! В долине! Вижу человек десять! – докладывал Крамарчук, лежа где-то наверху, между камнями.

Решившись, Беркут перебежками добрался до убитого. Нет, это был не Штубер. Подобрав лежащий рядом с немцем пистолет, капитан достал из его кобуры запасные магазины и, теперь уже не спеша, вернулся к пещере.

– Вы свободны, майор. Сдержите свое слово. Не передо мной, перед своей Родиной. Крамарчук, Мазовецкий, отходим!

Вместе с ними Смаржевский прошел через пещеру, cпустился по руслу в долину, и, наспех попрощавшись, побежал к своему дому.

– Думаешь, он действительно вернется в Польшу, чтобы воевать? – скептически спросил Крамарчук и, глядя вслед майору, нервно повел стволом автомата, еле сдерживаясь, чтобы не скосить его.