Колодец душ

Алка, помогавшая своей домработнице, с усталым видом расставляла тарелки.

– Алочка, вы бы поспали. Отдохните с дороги! А то у мужчин все затеи какие-то.

Алка отмахнулась:

– Какие там затеи, похороны завтра. Все затеи вокруг них.

В дверь кто-то позвонил, и Маргарита тяжелым крейсером поплыла открывать. Вернулась она через пару минут с каким-то конвертом. Алка полюбопытствовала:

– Что там у вас?

– Это для Сильвестра Петровича. Привезли образцы фотографий для памятника его дочери. Ему нужно выбрать.

Алка взяла конверт и открыла, несмотря на протесты домоправительницы. Через секунду раздался ее ужасный крик:

– Лена! Посмотри! Это та самая девочка!

Дрожащими руками она сняла свою сумку с дамской вешалки и что-то выудила оттуда.

– Это ее телефон! Где Сильвестр?!

Я впервые видела подругу в таком состоянии. Наверное, две смерти наслоились и ударили ей в голову, Сильвестр Петрович быстро отзывался на свое имя и уже стоял возле Алки, молча и с любопытством разглядывая мою подругу. Алка протянула ему телефон Анны.

– Это вам.

Сильвестр уже переболел, и вещь, принадлежавшая дочери, не вызвала в нем никакой видимой реакции.

– Спасибо. Где взяли?

– Она сама нам дала его, в гостинице.

– Подробнее можете?

– Ей кто-то звонил и назначил встречу. Она боялась и попросила меня встретиться вместо нее, чтобы понаблюдать за посетителем со стороны. Дала мне свой телефон, чтобы я была на связи, если он позвонит.

– Он позвонил?

– Да.

Сильвестр помолчал немного, потом спросил:

– Вы нашли своего приятеля?

– Только то, что от него осталось. Небесные похороны.

– Знаю, их оплатил господин Губерт.

Внезапно Алка остановилась и нервно рассмеялась.

– Губерт… Это хозяин Эрика, а Эрик – приятель Яна, Значит, у нас с Анной был один и тот же…

Сильвестр молчал. Маргарита принесла своей хозяйке стакан теплой сладкой воды, и та быстро пришла в себя.

– Вот только я не понимаю…

– Чего вы не понимаете?

– Зачем им понадобилось, чтобы девочка исчезла?

Она покосилась на Сильвестра и проговорила:

– Простите.

Сильвестр не подавал никаких признаков расстройства.

– Я могу вам рассказать, зачем. Долги Губерта растут, и единственное, что стояло между ним и его сытой жизнью, – моя дочь. Ему надо было убрать ее на пару месяцев. Но ее оплаченный приятель оказался идиотом. Он потащил Анну в Тибет вместо амурного лежания на пляже где-нибудь на Мальдивах, как планировал для них Губерт.

– Я знаю, у Яна Тибет был навязчивой мечтой, но ему все время не хватало денег.

Сильвестр безжалостно продолжал:

– К тому же моя дочь не была в его вкусе, и он прекрасно понимал, что девочка с таким сердцем долго сопровождать его в походах не сможет, большую часть времени будет проводить в гостиничном номере. Так он убивал двух зайцев или зайчих – это как вам угодно. Отрабатывал деньги и получал удовольствие, занимаясь фотографией.

– Как же они решились вывезти Анну? Это же не кукла. Один ее звонок, и все могло полететь…

– Они вели ее с самого начала. Знали, что девочка напугана, обижена. А вывезти человека по страховке в бессознательном состоянии можно куда угодно. Но стечением злых обстоятельств Анна попала в мой собственный тренировочный госпиталь.

– Что значит тренировочный?

– В таких госпиталях хирурги тренируются на безнадежных случаях перед большими операциями.

Не знаю, как Алку, но меня немного передернуло. Божья кара…

За столом сидели молча, ели не спеша, спать пошли поздно. Дольше всех задержались Алка с Сильвестром. Они тихо о чем-то говорили, потягивая коньяк и рассматривая странные картины китайской коллекции Данила.

Я не стала их ждать, помогла Маргарите убрать посуду и уложить ребенка, вернувшегося из своего большого путешествия. Маргарита долго, как квочка, хлопотала возле Егора. Я улыбнулась.

– Соскучились по сорванцам?

– Прикипаешь к ним, потом скучаешь, хоть я себе лишнего и не позволяю, но что уж там…

Заглянув в гостиную, где все еще сидели Алка с Сильвестром, мы с Маргаритой многозначительно переглянулись.

– Что-то хорошее они все-таки сделали в прошлой жизни. После таких наказаний судьба дает им обоим еще один шанс…

51

Федоров не любил тяжелых разговоров, особенно тех, которые грозили принять затяжной характер. Он знал, что мужчина, стоящий перед ним, будет из последних сил стараться спасти себя. Саматов не стал спасать его ребенка, и невозможно было предсказать, будет ли он спасать своего собственного. Сильвестр Петрович постарался придать себе как можно более безразличный вид и спокойно сказал:

– Я не собираюсь увольнять вас. Более того, я планирую дать вам хорошую нагрузку. Сорок операций в неделю – это хорошие деньги.

– Я не смогу оперировать, если…

Сильвестр усмехнулся:

– Вы прекрасно оперировали после того, как вырезали сердце моей дочери и бросили ее тело в захолустном морге. Что может помешать вам работать?

Доктор сжал губы и твердо произнес:

– Я не смогу больше работать так, как работал раньше, если буду знать, что мой работодатель убил моего ребенка.

Сильвестр взмахнул рукой, словно прогоняя навязчивую муху: