Колодец душ

– Вы убили моего ребенка, но это не мешает мне работать с вами. В вас вложены миллионы долларов, и я как бизнесмен не намерен терять свои вложения. Вы будете оперировать, чтобы отработать свой долг. К тому же у вас два ребенка. И заметьте, я беру девочку, хотя мог бы взять мальчика.

Сильвестр нажал кнопку вызова секретаря:

– Нина Аркадьевна, попросите войти супругу и дочь господина Саматова.

Доктор Саматов едва держался на ногах. Сильвестр бросил на него строгий взгляд:

– Не советую вам столь открыто показывать свои эмоции.

Доктор, не спросив разрешения, сел в глубокое кресло у стола, словно отгораживаясь от внешнего мира. Он почти не слышал, что говорит

Сильвестр его жене, он очнулся, только когда Федоров протянул ему операционные формы, договора и еще пачку каких-то бумаг, заполненных с особой тщательностью. Пробежав привычным взглядом по существенным пунктам, он невольно согнулся под тяжестью груза, который теперь вечно будет висеть над ним. В документах, которые лежали перед доктором, говорилось, что у его дочери, Саматовой Софьи Николаевны, была сделана замена двух сердечных клапанов. Операция прошла успешно, но пациентка скончалась спустя три недели послеоперационного лечения. Он посмотрел на маленькую испуганную девочку, которую взял за руку и повел навстречу страшной судьбе незнакомый мужчина в белом халате. Рядом с креслом стояла, не понимая, что происходит, жена Саматова. Стараясь скрыть свое предательство, доктор успокаивающе сказал:

– Я ничего не могу сделать, Томочка. У Софочки все слишком серьезно.

Глаза жены расширились от удивления. Не обращая внимания на Сильвестра, сидевшего за столом напротив и наблюдающего за семейной сценой, она прошептала:

– О чем ты говоришь?! Какая болезнь? Она совершенно здоровый ребенок!

– Не спорь, родная, ты не все знала.

Он примирительно погладил руку жены и постарался успокоить ее:

– Мне лучше знать, я доктор.

Жена, все еще не понимая, что происходит, выдернула свою руку и быстро направилась к выходу.

– Я очень надеюсь, что ты мне все объяснишь! Жду тебя дома!

Сильвестр не хотел больше молчаливо наблюдать ссору образцовых супругов и ледяным повелительным голосом приказал:

– Вернитесь, любезная Тамара Львовна. Сейчас я сам вам все объясню.

Когда через четверть часа женщину в полуобморочном состоянии вынесли из его кабинета, он с удивлением посмотрел на доктора, который как ни в чем не бывало сидел в большом удобном кресле. Сильвестр сделал ему знак уходить и на прощанье спросил:

– Вы хорошо спите в воздухе?

Доктор растерянно посмотрел на Сильвестра:

– В воздухе?

– Завтра вы летите в Японию. Там уже все подготовлено. Операции начнутся через три часа после приземления самолета, так что постарайтесь выспаться.

Доктор кивнул Сильвестру на прощание и вышел. Сильвестр еще какое-то время неподвижно сидел за своим огромным письменным столом. Он встал, подошел к окну и, глядя на огромные безликие вереницы машин, стоящих в дежурной вечерней пробке, чуть слышно сказал:

– Надо было брать мальчика…

Взглянув на часы, он нажал кнопку на одном из телефонов.

– Нина Аркадьевна, пригласите ко мне даму, которой назначено на десять, и соедините меня с господином Губертом.

– Но, Сильвестр Петрович, он вряд ли сейчас на работе.

– Думаю, что он в любое время суток будет рад моему звонку.

Секретарь отбилась, и через минуту в мрачный стерильный кабинет Федорова вошла Алка. В своем фирменном белом костюмчике она резко контрастировала и с обстановкой, и с хозяином. Она подошла к Сильвестру и по-дружески обняла усталого, бледного, заработавшегося приятеля.

– Привет, Сильвестр. Какие вести с фронта?

– Я отправляю Саматова к Каттори.

– Бизнес?

– Не думаю. Вряд ли эта операция пройдет успешно. Саматов будет нервничать из-за смерти дочери. Так что Каттори, скорее всего, не жилец.

Алка отпрянула от него, как от прокаженного:

– Смерти дочери? Ты серьезно? В чем ребенок-то виноват?

– Я задаю себе тот же вопрос. В чем была виновата моя дочь? В том, что немцам нужно было заработать? В том, что они не получили бы свои тридцать миллионов твердой валюты, а всего лишь три, если не подогнали бы хирурга к марту?

– Око за око?

– Скорее, зуб за зуб.

Алка закурила. Пока отцы бесятся из-за денег, гибнут дети.

Включился экран над столом, и Сильвестр услышал взволнованный голос Губерта:

– Дорогой Сильвестр Петрович, почему вы еще на работе? У вас уже почти десять там, в Москве.

Сильвестр пропустил мимо ушей почти материнскую заботу немца.

– Я даю вам доктора. Завтра утром он вылетает. Готовьте господина Каттори.

– Господин Каттори уже готов.

Губерт прикусил язык, поняв, что сболтнул лишнее. Федоров сделал вид, что ничего не заметил. Он положил трубку и опустился в кресло.

– Значит, Каттори уже начали готовить. Губерт знал, что я отдам Саматова на мартовскую операцию для него.

– Когда начнется операция?

– Послезавтра. У Губерта еще есть время отстранить Саматова.

– Кстати, а чем он рискует?