Колибри

– Ну так и не говорите ничего. Зато я знаю, что сказать пилоту, девочке и даже коллеге из клиники. Вот только Ваша бывшая жена... чтобы подобрать для неё нужные слова, мне нужно сперва разобраться с вашими отношениями.

– Что Вы имеете в виду?

– Скажем, вдруг она выразит желание приехать в Италию на похороны: готовы ли Вы снова с ней увидеться, может, предложить ей у Вас остановиться?

– Сомневаюсь, что она в состоянии путешествовать, доктор Каррадори. Думаю, она для этого недостаточно самостоятельна.

– Понимаю, но мало ли... По опыту я знаю, что определённого рода потрясения могут в некоторых случаях вызывать временную приостановку инвалидизирующего синдрома, что, разумеется, не является выздоровлением, но устраняет, здесь и сейчас, физические симптомы, которые он, этот синдром, вызывает.

– Я ничего не имею против того, чтобы она у меня пожила.

– А что касается малышки, Мирай-дзин... Как считаете, не могли бы Вы время от времени приезжать вместе с ней в эту клинику, как и планировала Ваша дочь? Понимаю, говорить об этом сейчас преждевременно, но рано или поздно вопрос возникнет.

– Думаю, да, смогу.

– Разумеется, когда немного оправитесь. А пока послушайте меня и сосредоточьтесь на кислородной маске.

– Договорились, доктор. Огромное Вам спасибо.

– Что ж, тогда, пожалуйста, пришлите мне эсэмэской всё необходимое: адреса, имена, номера телефонов. А ещё лучше через WhatsApp: телефон здесь берёт хуже Интернета. Чем раньше сделаете, тем раньше стартую.

– Сейчас же отправлю, доктор Каррадори.

– Чудесно. Тогда завтра же и полечу.

– Спасибо, правда.

– Понимаете теперь, насколько Вы были правы, позвонив мне?

– Честно говоря, до меня только теперь доходит.

– Значит, Вы уже готовы надеть свою маску.

– Я ведь уже делал это однажды, доктор. Когда погибла моя сестра.

– Верно. А теперь сделаете снова.

– Ну, раз другого пути нет...

– Именно так. И ещё хочу... в общем, пожелать Вам всего доброго, если понимаете, о чём я.

– И Вам всего хорошего, доктор Каррадори.

– А хотите, на обратном пути из Мюнхена, если будет время, заскочу во Флоренцию? Отчитаюсь обо всём лично.

– Конечно, хочу! Но прошу, не стоит так...

– Я же сказал: если будет время. В конце концов, повторюсь, работа меня ждёт только через неделю.

– Что ж, согласен.

– Заодно с внучкой меня познакомите. Может, и пару матчей сыграем, а?

– В теннис?

– Я-то, конечно, почти не играю: так, удовольствия ради. С другой стороны, Вы и по молодости, пока я не бросил тренировки, раскатали меня 6-0 6-1.

– Да бросьте, это ж сорок лет назад было...

– Значит, берём малышку и идём играть. Окей?

– Окей!

– Тогда на сегодня я с Вами прощаюсь. Жду контактные данные.

– Сейчас же отправлю.

– До свидания, доктор Каррера.

– До свидания, доктор Каррадори. Спасибо за всё.

– Держитесь. И до скорого.

– До скорого.

Брабанти́ (2015)

Болгери, 19 августа 2015 г.

Дорогая Луиза,

сколько лет мы с тобой общаемся, и всякий раз у меня ощущение, что я говорю не только с тобой – то есть девушкой, которую любил с тех пор, как мне исполнилось двадцать, и которая со временем стала женщиной, матерью, а теперь даже и бабушкой. Нет, мне уже давно кажется, что в нашем разговоре помимо этой девушки или, по крайней мере, значительной её части, что по-прежнему живёт в тебе, участвует и кто-то третий, незнакомый. Точнее, если честно, я даже примерно представляю, с кем говорю: с твоим психоаналитиком – как там её зовут? Мадам Брикколи́, Стрипполи́? Знаешь, Луиза, стоит ей включиться, я сразу это замечаю. Я вообще легко распознаю голоса психоаналитиков, говорящих со мной устами людей, которых люблю. Имея с ними дело всю свою жизнь, отличаешь сразу.