Колибри

Наутро исполнился ровно месяц со дня смерти Летиции. Затем настал день рождения Пробо. А ещё через день Пробо умер, что, согласно религиозным воззрениям Луизы, означало стопроцентный результат: два родителя – два tzadikim. Впрочем, на этот раз на похороны не приехали ни сама Луиза из своего Парижа, ни синьора Ивана из Кастаньето Кардуччи, ни Джакомо из Северной Каролины: не смогли. Тем немногим, кто пришёл проститься с телом и спрашивал, как он, Марко отвечал, что устал. Прах, переданный ему после кремации, хоть и был из той же печи, оказался намного темнее и крупнее пепла матери.

Отдавать и получать (2012)

ср 29 ноя

Это доктор Каррадори? Номер не изменился?

16:44

Здравствуйте, доктор Каррера. Да, номер тот же. Чем могу помочь?

16:44

Добрый день. Подскажите, когда лучше позвонить?

16:45

Слушайте, я сейчас в Палермо, сажусь в самолёт до Лампедузы.

Если не срочно, наберите после ужина, как устроюсь. Годится?

16:48

Конечно, годится. Не хочется Вас отвлекать. Вы же, наверное, из-за того судна, что затонуло месяц назад?

16:48

Да, но не только.

Остров-то – благодать, чем больше отдаёшь, тем больше получаешь. А Вы как?

16:50

Увы, не слишком хорошо.

У меня тоже катастрофа. Нужен ваш совет.

16:51

Жаль. Ну, если наберёте вечером, я в полном Вашем распоряжении.

16:51

Спасибо, доктор. До свидания

16:52

Да, до скорого

16:54

Маска (2012)

– Алло?

– Добрый вечер. Это доктор Каррадори?

– Да, доктор Каррера, здравствуйте. Так что там у Вас?

– Ну, в общем...

– Что случилось?

– ...

– ...

– ...

– Если честно, не знаю, как и сказать. В смысле, чтобы цензурно.

– Что ж, пусть будет нецензурно.

– ...

– ...

– Адель...

– Что Адель?

– Она погибла.

– Боже, нет...

– К сожалению, да. Восемь дней назад.

– ...

– ...

– ...

– Несчастный случай в Апуанских Альпах. Причём такой, каких, если всех этих скалолазов послушать, за целую жизнь не встретишь...

– ...

– ...но только с Аделью-то – реально мороз по коже. Уж Вас, доктор Каррадори, точно должно зацепить.

– Это почему же?

– Да потому что у неё верёвка оборвалась, вот почему. Прямо во время восхождения. Перетёрлась о камень. Бац – и всё. Только не должны альпинистские верёвки рваться. Никогда. Их ведь из полиэстера делают, у них там внутри сердцевина такой прочности, что они, чёрт бы их побрал, просто не могут порваться! А тем более у Адели: Вы же прекрасно знаете, что для Адели значит верёвка! Что она символизирует!

– Нить...

– В точку! Она, мать её, полдетства с этой нитью носилась, чтобы та не дай бог не запуталась да не порвалась. А тут...

– Ужасно...

– ...

– ...

– Просто для ясности: не то чтобы я, к примеру, рад был бы погибнуть в автокатастрофе. Но, прямо скажем, чтобы такое...

– ...

– ...

– Можно предъявить производителю верёвок обвинение в...

– Да, друзья, что были с ней, уже этим занялись. Хотят подать на компанию в суд, привлечь их к ответственности. Заявление написали. Только я им сказал, что знать ничего не хочу, оставьте, говорю, меня в покое, а сами катитесь к чёрту.

– По правде сказать, под «можно» я имел в виду, что...

– Ещё и прокуратура, которая всё это дело расследует, мышей не ловит, только на мозги мне капает. Помощник прокурора Лукки меня вызвала, но я ей прямо сказал, что никуда не поеду и вообще даже слышать не желаю об этом проклятом случае.

– И Вы правы, доктор Каррера.

– Да знаю я, что прав. Но...

– Но?..

– Понимаете, доктор Коррадори, есть один момент, который меня сильно беспокоит.

– И какой же?

– Мать Адель. Моя бывшая жена. И ваша бывшая пациентка. Не знаю, как ей сообщить.

– Да уж. Как она, кстати?

– Не особенно.

– По-прежнему в Германии?

– Да, в частном заведении, вроде психиатрической клиники, только по высшему разряду. Похоже, у неё это уже хроническое. Хотя ещё не так давно казалось, что...

– ...

– ...

– Простите, кажется, я что-то упустил. Что именно казалось не так давно?

– Ничего Вы не упустили, это я фразу на середине оборвал.

– А, окей.

– В общем, я ей пока ничего не сказал. Не понимаю, как... как об этом вообще можно говорить, не...

– Но Вы и не обязаны ей ничего говорить, доктор Каррера. Пусть немецкий коллега, её лечащий врач, сам всё скажет.

– Так ведь я его не знаю! Даже не видел ни разу!

– Кто же тогда оплачивает её пребывание в этом... месте?

– Пилот, отец их дочери. И ведь Грета, девчушка эта, сестрёнка Адели... Ей тоже придётся сказать, только это будет та ещё проблема: они как раз недавно стали наконец сближаться.

– Мне кажется, Вам стоит поговорить с тем человеком. С ним-то Вы знакомы?

– С пилотом?

– Да. Знаете его?

– Нет. То есть, мы встречались – всего раз, тринадцать лет назад, когда я забирал Адель, потому что я тогда заехал за ней к ним домой, – но с тех пор не виделись. И потом, Марина ведь с ним развелась.

– Однако именно он оплачивает её содержание.

– Да.

– Значит, должен быть человеком порядочным. С ним и нужно говорить.