Колдун с Неглинки

С бутылкой риохи — любимого вина Елизаветы — в рюкзаке она спустилась в метро на Чистых, приложила к терминалу «Тройку» и уже на эскалаторе заметила этого. После Сергея Амелия перестала задаваться вопросом, как именно она выделяет из толпы мудаков, — просто узнавала, и неважно, насколько чистыми были их руки и кеды, лица их женщин, смартфоны детей. Каждый смотрел глазами Сергея. И как только Амелия ловила этот взгляд, она понимала, за кем наблюдать, — и наблюдала изо всех сил.

Этот держал впереди себя за шиворот девочку. Девочка ныла и вертелась на ступеньке; волосенки, прилипшие ко лбу, были мокрыми. Прежде чем оба сошли с эскалатора, этот прописал дочери пинок. Заметила только Амелия. Она зашла в тот же вагон — девочке тут же уступили место — и встала напротив дверей рядом с обритым наголо парнем в черной футболке. Амелия на миг ощутила волнение: ей хотелось коснуться его затылка и почувствовать, как едва отросшие волоски покалывают ладонь. Слишком открытый. Рядом с ней давно не оказывалось настолько открытых мужчин. Вообще никаких, если честно. Нужно было сосредоточиться на другом, но она искоса рассматривала его руки. Идеальные руки.

— Извините! — залебезил вдруг этот и врезал дочери по затылку. Амелия пропустила причину, но догадалась, что девочка задела кроссовкой светлые брюки стоявшей перед ней пожилой женщины.

— Ничего, — поспешила заверить женщина и улыбнулась малышке, — ничего страшного!

— Овца! — рявкнул этот. — Извинись.

Девочка молчала, испуганно таращась перед собой, и быстро-быстро дышала приоткрытым ртом.

— Извинись! — взревел этот. Стащил девочку с сиденья и толкнул так, что она пролетела через проход и врезалась головой в двери вагона.

— Э, успокойся! — Парень в футболке отгородил собой этого от ребенка. Амелия закрыла глаза, открыла их, посмотрела на девочку через боль — и задохнулась от боли. Этот полез было с кулаками, но парень оказался ловчее: шустро присел, качнулся вместе с вагоном и ушел от удара. Прежде чем схватить девочку в охапку, Амелия позволила себе немного полюбоваться им. Затем собралась, шепнула:

— Ты не заслуживаешь слов.

Этот стиснул губы, замычал, глаза сделались стеклянными. Схватился за подбородок и покраснел лицом.

Объявили станцию метро «Красные Ворота», и двери раскрылись. Этот раззявил рот, пытаясь поймать текущие оттуда струйки крови, но ее становилось все больше. Амелия не стала дожидаться, пока он выплюнет на пол язык, и выволокла девочку на платформу. Вокруг кричали. Она осмотрелась в поисках дежурных по станции — те уже бежали к вагону — и рванула к эскалаторам, не выпуская девочкиной руки. Наверху Амелия сунула ей бутылку с водой и подождала, пока та напьется.

— Вы, — сказал парень в черной футболке. На плече он держал спортивную сумку. — Это вы сделали.

— Что? Что я сделала? — усмехнулась Амелия и не сдержалась, дотронулась: отросшие волосы щекотнули пальцы. — А ты хороший. Ничего, пропустишь свое кунг-фу, ученики поймут. Мама ждет ее на «Сокольниках» у стойки SOS. Они в разводе, девочка не говорит, отец забирал ее на выходные. Он делал то, о чем ты не хочешь знать. Отвези ее к маме, скажи: в метро потерялась.

— Но как я объясню?..

— Она сама все расскажет. — Амелия подмигнула девочке и коснулась кончика ее носа. — Ты заслуживаешь слов.

* * *

Елизавета написала: «Ко мне не приходи. Я жду тебя в “Какао-доме“», и Амелия обрадовалась, что не нужно возвращаться в метро. До Бауманского сада она шла пешком. Солнце больше не досаждало, — наоборот, приятно пробивалось сквозь ветви деревьев, и Амелия прикрыла глаза, чувствуя, как тепло освобождает голову от подсмотренной чужой боли. Она никогда не забывала полностью, хранила в памяти каждую из женщин. Женщинами из ее головы можно было населить небольшой город.

Подруга уже сидела за стеклянной витриной кафе. Амелия улыбнулась и нырнула в кондиционированную прохладу. На столике стояли две кружки: наверняка Елизавета заказала «Холодное пушистое какао» — именно то, что нужно после такой поездочки.

— Привет! — Амелия прижалась щекой к горячей щеке подруги и пристроила на подоконник сумку. — Я соскучилась. А ты восхитительно выглядишь.

— Меня о тебе спрашивали. — Елизавета понизила голос. — И о Сергее.

— Сергей умер своей смертью, и никто и никогда не докажет обратное… Ребер я ему не ломала, а вот он мне — да.

— Люди не откусывают себе языки сами! — вспылила Елизавета. — Это неестественно! Послушай. — Она взяла руки Амелии в свои. — Тут совсем другое дело. Мне показалось, они про тебя догадываются. И им нужна ты, а не доказательства твоей причастности к смерти Сергея. Им нужна ты сама, Амелия. Сними платок!

Амелия покорно стянула косынку, и рыже-серебристые пряди рассыпались по плечам. Елизавета прикрыла ладонью губы.

— Ты совсем седая… А глаза? Сколько там сейчас? И что еще?

— Сколиоз второй степени, пять пульпитов, остеопороз, гипертония и, возможно, шпора в левой пятке.

— Тебе же еще сорока нет… Ты себя убиваешь. Нужно прекратить, а лучше на время уехать.

— Я не…